Футбольная горячка

После «Эйзеля» мы запоздало, но мучительно подвергали себя самобичеванию; и всегда в центре внимания оказывалось спиртное, так что в начале нового сезона его продажу на английских стадионах запретили. Это разозлило определенную часть болельщиков, которые утверждали, что выпивка имеет слабое отношение к хулиганству, а смысл акции – уклониться от кардинальных действий. Все не так, жаловались люди: и отношения между болельщиками и клубами, и состояние спортивных арен, где отсутствовали элементарные удобства, и невозможность фанатам представлять свои интересы ни в одном ответственном органе, а теперь еще запрет на продажу алкогольных напитков, хотя все знают, что надраться куда реальнее в пабах, учитывая количество зрителей на стадионе и пропускную способность буфетов, – так что проку от этого запрета ровным счетом никакого.

Доводы, конечно, убедительные, но, с другой стороны, разве можно утверждать, что большое количество туалетов на стадионах и представительство болельщиков во всех советах директоров клубов предотвратило бы трагедию на «Эйзеле»? Истина в том, что запрет на продажу алкогольных напитков не принес (и не мог принести) никакого вреда, более того – предотвратил пару-тройку драк. И, как минимум, продемонстрировал наше раскаяние. Эта акция – пусть малая, но все же заметная дань тем, кто в Италии потерял своих близких, потому что какие-то зеленые недоумки слишком много залили за воротник.

А что произошло дальше? Клубы взвыли, поскольку это нарушало их отношения с самыми массовыми болельщиками, и в итоге начались послабления. Восьмого октября – через семнадцать недель после «Эйзеля» – я, Пит и еще двое наших приятелей, купив билеты на нижнюю западную трибуну кубкового матча Лиги, с удивлением обнаружили, что мы можем пропустить по стаканчику, чтобы не замерзнуть: правило стало читаться по-иному – из «Никакого спиртного» превратилось в «Никакого спиртного вблизи поля», словно именно сочетание дерна и алкоголя вызывало приступы агрессивности и превращало нас в маньяков. На этом закончилась наша епитимья. Остается задаться вопросом: что предпринимают клубы для доказательства того, что мы способны себя обуздать и, однажды встретившись с какой-нибудь европейской командой, не сотрем в порошок половину ее болельщиков? Полиция что-то делает; болельщики что-то делают (именно постэйзелевское настроение отчаяния породило фильм «Штрафной удар», клубные фанатские издания, Ассоциацию любителей футбола и грамотную, страстную, умную речь Рогана Тейлора, которую он произнес спустя четыре года, после трагедии «Хиллсборо»); а вот клубы – боюсь, что клубы ничего. Провели маловразумительную акцию с запретом продажи спиртного, а когда поняли, что лишились нескольких монет, вернули все на круги своя.

Затор. «Астон Вилла» против «Арсенала» 22.01.86 «Арсенал» против «Астон Виллы» 04.02.86

Январская 1986 года четвертьфинальная игра розыгрыша Кубка Футбольной лиги, которая проходила на стадионе «Астон Виллы», – лучшее из всего, что я запомнил: прекрасная арена, где я не был с самого детства, и достойный итог (1:1 – в первом тайме гол забил Чарли Николас, а во втором, при полном преимуществе, удачные моменты не реализовали Рикс и Куинн). И еще историческая деталь: морозный январский воздух (во всяком случае, морозный в той местности) был словно настоян на марихуане – такого я раньше на трибунах не замечал.

После Рождества стало наблюдаться нечто вроде мини-возрождения: когда дела пошли совсем неважно, мы в первую субботу обыграли «Ливерпуль» на своем поле, а в следующую «Манчестер Юнайтед» на поле противника (хотя до того продули «Эвертону» 1:6 и три субботы подряд не могли открыть счета: во вторую субботу у себя дома сыграли по нолям с «Бирмингемом» – командой, которая вылетела из премьер-лиги, и таким образом продемонстрировали самый плохой футбол за всю историю первого дивизиона). Мы расслабились и – невероятная глупость – позволили себе на что-то надеяться, но с февраля и до конца сезона все опять пошло наперекосяк.

Переигровка четвертьфинала розыгрыша Кубка Лиги с «Виллой» на своем поле – самый кошмарный день в моей жизни и очередной спад в отношениях с клубом. Дело не только в том, как мы проиграли (Дон Хоуи поставил Маринера в полузащиту, а Вудкока посадил на скамью запасных); не только в том, что в розыгрыше Кубка уже не осталось сильных противников и нам открывалась прямая дорога на «Уэмбли» (если бы мы обыграли «Виллу», то встретились бы в полуфинале с «Оксфордом»); не в том, что мы шестой год подряд ничего не завоевывали. Положение было гораздо хуже, хотя и все вышеперечисленное не радовало.