Футбольный театр

– Что же получается? – не выдержал молчавший все это время Вася Лапшин. – Две лучшие команды Москвы разгоняют?! «Райкомвод» и «Красную Пресню»!

– А мотивы-то какие, мотивы? – спросил Григорьев.

– Мотивы? Профсоюзная принадлежность… Вернее, отсутствие таковой.

– Почему «отсутствие»? Мы все трудимся. Все члены профсоюзов…

– А кто не работает, тот учится… Но все равно в профсоюзе…

– «Все»! – передразнил Бухтеев. – Это у нас, в первом составе, все. А в других… далеко не все. Поищи получше – тунеядцы найдутся… На довольствии у нэпманов стоят – гужуются! Благо, среди толстосумов болельщиков много.

– Вот и гнали бы их, и боролись бы с ними!

– Верно. Зачем же команды-то распускать?! Да еще какие команды!

– Да дело не только в этом. Еще и в том, что вся команда – в целом! – ни к какому профсоюзу не относится. Кто мы такие? Показательный кружок МСФК. Показательный! Заметьте: это уже спортивным профессионализмом попахивает. А спорт у нас любительский, и мы должны оставаться любителями.

Досадуя на это новое организационное потрясение, мы искали виновного и видели здесь руку очередного головотяпа. Но дело обстояло гораздо сложнее и глубже.

Положение, в котором находились наша и другие расформированные теперь команды, было и впрямь двусмысленным. Оно открывало возможность к нездоровому отступлению от главной идеи советского спорта, смысл которой разъяснять нет надобности – он заключен в одном слове: «любительский». Создавалась возможность (только возможность!) постепенного перерастания любителей в профессионалы. Разумеется, неофициально, но по существу, как говорят юристы, не де юре, а де факто. МСФК – профессиональная спортивная организация. Мы при ней – показательный кружок. Такая организационная связь даже по форме весьма двусмысленна. К тому же мы нужны здесь как образец футбольного коллектива. Но ведь известно: изготовление образцов обставляется особыми условиями. Во всяком случае, вероятность отхода от общих правил весьма высокая. Что может получиться? Начнут из нас делать «показательных»: тренировки с утра до ночи. Основная работа игроков – на производстве – окажется помехой. Руководство поможет им потихонечку обходить это препятствие… Какое уж там производство, когда на нас возложена специальная миссия! И другое: команде созданы особые условия тренировки. Почему же она должна играть в одном календаре с клубами, о которых можно сказать, что они истинно любительские? Это все равно, что выпустить на ринг боксеров разных весовых категорий. Где справедливость?!

Те же рассуждения можно отнести и к другим упраздненным командам – названия у них иные, но ситуация примерно та же.

Кроме того, не следует забывать, что речь идет о 1925 годе. Нэп в разгаре. И хотя на него уже началось генеральное наступление, хоть и ведется отбрасывание нэпманов с занятых ими позиций, они еще очень сильны. Появляется опасность проникновения новоявленных буржуа в культуру и, в частности, в спорт.

Футбол – благодатная почва для всяческих махинаций. Можно, скажем, создать некий подпольный тотализатор – ставить на команды, как на лошадей. То есть тот самый бизнес, который лежит на поверхности, сам по себе вытекает из массового ажиотажа вокруг этой игры и который нынче буквально оплел кожаный мяч на Западе. Барыши столь огромны, что не жалко финансировать команды, взять их на полное содержание, освободить игроков от работы – пусть «вкалывают» на поле, добиваются превосходства над соперниками. Все это, повторяю, тайком от властей, подпольно – своеобразный футбольный «черный рынок».

Этого еще не было. Но этим, как выразился Сережа Бухтеев, уже попахивало, и это могло бы быть, если б среди руководства МСФК не оказались люди, истинно преданные принципам советского спорта. Они вовремя усмотрели эту опасную возможность и пресекли ее на корню. Есть решение о передаче клубов профсоюзам? Есть! Значит, никаких исключений делать не следует. Профсоюзы пользуются высоким доверием государства – здесь спорт будет под хорошим контролем.

Важно и другое: становилась более четкой и надежной система финансирования – профсоюз полностью брал на себя заботы по содержанию клуба. Позднее, когда нэп канул в Лету и когда исчезла опасность футбольных спекуляций, финансирование стало главной причиной принадлежности спортивных обществ к профсоюзам.

Так что постановление о роспуске пяти московских спортивных клубов появилось вовсе не на ниве головотяпских стараний какого-то одного чинуши, как нам это почудилось. Оно было результатом политики.

Да и сила этого катаклизма оказалась не столь уж разрушительной. В итоге никто не пострадал. И «Райкомвод» и «Красная Пресня» сохранились почти полностью. Только нашли себе новых хозяев. Теперь нам установили ведомственное подчинение. Наш, скажем, клуб закрепили за фабрикой «Трехгорная мануфактура» и назвали его «Трехгоркой». Общество «Красная Пресня» отошло к пищевой промышленности Москвы и стало именоваться «Пищевик».