Футтарк. Первый атт

Ему самому сравнялось лет пятьдесят, хотя выглядел он едва на сорок благодаря постоянной физической активности и пребыванию на свежем воздухе, и лишь благородная седина выдавала его возраст. А леди Блумберри была очаровательной молодой дамой, примерно моей ровесницей, разве что чуть моложе. В Блумтауне все знали, что она вышла замуж за лорда, едва ей сравнялось шестнадцать (вернее, ее выдали за него родители, люди весьма дальновидные). Это был брак по расчету, вне всяких сомнений, но расчет оказался вполне удачным: мужнин титул и средства скрасили леди Блумберри разочарование от того, что ей не пришлось походить в невестах и выбрать супруга самой, а лорд Блумберри был более чем доволен красотой юной супруги и ее манерами. (Пусть она происходила не из самого знатного семейства, но воспитана была безупречно и получила достойное образование.) Ну а уж когда леди одарила мужа наследником (а впоследствии и еще двоими детьми), все сошлись на том, что лорду исключительно повезло с женитьбой.

Леди Блумберри всегда выглядела вполне удовлетворенной своим положением. Она блистала на балах, занималась благотворительностью, входила в несколько дамских обществ и кое-где даже председательствовала. Полагаю, зависть ровесниц была ей приятна…

Что же могло произойти теперь?

– В общем-то, я подозревал, что когда-нибудь подобное может случиться, – задумчиво продолжал лорд. – Семья – это прекрасно, но Миллисент вышла за меня совсем юной… Ну, вы понимаете: девушки любят всякого рода романтические истории. Свидания под луной, записки, цветы от таинственных поклонников… Невинные в большинстве своем забавы. Наверно, женщины просто так устроены…

Я утвердительно кивнул, припомнив Памелу, хотя она в итоге сделала далеко не романтический выбор… Или романтический, учитывая то, что ей пришлось покинуть родину и переселиться на овеянный флером тайны чужой материк?

– А от меня ничего подобного невозможно было добиться даже в юные годы, – сказал лорд. – Матушка порой в сердцах называла меня сухарем.

– А как же лошади? – поинтересовался я.

– Ну, знаете, не всякая девушка согласится выслушивать монолог о статях моего нового коня! – фыркнул он. – Да еще на… хм… романтическом свидании. Лошади – это совсем другое. У вас вот имеется какое-нибудь увлечение? Такое, чтобы вы отдавались ему всей душой?

– Да, – кивнул я, вспомнив о своих питомцах.

– Ну, тогда вы сможете меня понять…

– Пожалуй, – произнес я, а сам пожалел леди Блумберри: я-то выслушивал истории лорда от случая к случаю, а ей, видимо, приходилось внимать его панегирикам постоянно.

– Словом, нет у меня в душе романтики и не было, – завершил мысль лорд. – Миллисент никогда ни в чем не нуждалась. Со временем я очень ее полюбил, ну, знаете, без этих фейерверков, как бывает с юнцами, но все же. Она тоже привязана ко мне, у нас дети… И, думаю, я был ей хорошим мужем, как и она мне – верной женой, но…

Он умолк, а я начал лихорадочно соображать. Значит, сейчас леди Блумберри около тридцати. Дети уже достаточно подросли, чтобы вверить их заботам учителей, гувернеров и прочих. Общественная жизнь – это прекрасно, конечно, но она не занимает всего свободного времени, которого у леди более чем достаточно. Супруг вечно занят своими обожаемыми лошадьми, по хозяйству хлопотать не нужно, разве что слугам распоряжения отдать, и что ей остается?..

– Милорд, скажите, а у вашей супруги есть какое-нибудь хобби? – осторожно спросил я. – Ну… вышивание или что-то в этом роде?

– О, вышивать Миллисент ненавидит, – усмехнулся он. – Она немного рисует, но это никогда не увлекало ее всерьез. Но она очень любит читать, выписывает все новинки! Бывает, зачитывается заполночь.

«И я даже догадываюсь, что именно она читает», – подумал я. Наверняка душещипательные романы, где есть всё то, чего леди Блумберри недополучила в юности: кипящие страсти, любовь до гроба, лебединая верность, леденящие душу тайны и всё в том же роде. Романтика, будь она неладна! Количество переходит в качество, и вот уже хочется, чтобы все это происходило не на книжных страницах, а здесь и сейчас, и тогда добропорядочная супруга и мать может сотворить такое, что даже представить страшно!

– Милорд, – произнес я, – но не хотите же вы сказать, будто… будто леди Блумберри… хм… Простите.

– Я же сказал – пока нет, – тяжело вздохнул лорд. – Но… Вот, взгляните. Это принесла мне недавно старшая горничная. Она начала служить еще у моей матушки и очень предана семье. Именно Дейзи первой заметила неладное!

– А… что это, милорд? – поинтересовался я, с опаской глядя на смятые листы бумаги.

– Письмо, что же еще? – пожал он плечами. – Дейзи нашла его под матрацем, когда перестилала постель. Есть и другие, они заперты в шкатулке – горничная видела, как Миллисент вынимала их и перечитывала. А это она то ли не успела спрятать, то ли позабыла, то ли…

«Перечитывала перед сном», – завершил я фразу, а вслух произнес:

– Простите, милорд, я не читаю чужих писем.