Футуриф. Токсичная честность (СИ)

Елена Оффенбах, удобно устроившись за столом, вдохновенно работала с текстом. Уже несколько листов, заполненных ровным и аккуратным почерком, лежали справа от нее. Увидев вошедших четверых мужчин, она отложила авторучку и произнесла:

— Вот теперь все в сборе. Поговорим?

— Фрау Оффенбах, зачем вы это делаете? — выпалил лейтенант.

— Хороший вопрос, — сказала она, — давайте подумаем вместе. Я культурно отдыхала в кафешантане, но вдруг, светомузыка выключилась. Я пошла к стойке бара, узнать, что случилось. У стойки два полисмена, на английском потребовали мой ID. А я танцевала легко одетой, и мой ID лежал в сумке. Вместо того, чтобы позволить мне взять сумку, полисмены стали бомбардировать меня абсурдными вопросами, опять на английском. Я почувствовала себя, как в оккупированной зоне. На меня составили протокол, будто я нелегальная трудовая иммигрантка, и доставили сюда. Я подозреваю, что вся эта акция является заказной, и направлена против законной коммерции кафешантана «Анаконда», поэтому, я работаю над обоснованием дополнительного обвинения в коррупции.

— Но это же неправда! — с жаром заявил он.

— Что именно неправда? — поинтересовалась она.

— Все неправда! Вы изображали голую наемную танцовщицу, изображали, что не знаете голландского, изображали, что у вас нет документов, и что боитесь сообщить свое имя, гражданство и местожительство! Вы нас провоцировали!

— Вы говорите, что за час я шесть раз спровоцировала вас на прямое нарушение закона и должностных инструкций? Вас так легко на это спровоцировать?

— Нет! Черт! Меня нелегко спровоцировать. Но вы так себя вели…

— О! Лейтенант, вы вообразили, что должность в полиции дает вам право решать, какое поведение граждан — надлежащее, а какое — нет? Суду будет интересно это услышать.

— Суду? — переспросил он.

— Да, ведь функция уголовного суда — защищать общество от таких силовых эксцессов исполнительной власти. Вы не знали? Что ж, добро пожаловать в реальный мир.

— Черт вас подери… — начал лейтенант, но тут старший офицер резко оборвал его.

— Маркус! Подождите за дверью вместе с Дитрихом! А то вы сейчас наговорите….

Лейтенант и сержант молча вышли, признавая, что приказ разумный и своевременный.

Старший офицер переглянулся с дознавателем. Тот чуть заметно кивнул и сказал:

— Да, я думаю о том, же, что и ты. Проблема в «Анаконде».

— Вот-вот, — старший офицер посмотрел на Елену, — скажите, фрау Оффенбах, у вас есть контракт на защиту интересов кафешантана «Анаконда»?

— Контракта нет, но есть, знаете ли, врожденное чувство справедливости.

— Итак… — старший офицер сделал длинную паузу, — …Если справедливость, как вы ее понимаете, будет восстановлена, то мы с вами можем забыть этот инцидент. Верно?

— Я думаю, — ответила она, — это хорошая идея. Вопрос только в процедуре.

— Процедура непростая, — согласился он и повернулся к дознавателю, — Грег, давай, мы прикинем: сколько у нас времени до фиксации оперативных файлов в архиве?

— Ну, ты же знаешь, в 7:30 операторы ночной смены начинают фиксацию для передачи дневной смене. Я бы сказал: нам надо переписать все к 7:15, не позже.

— ОК, — Елена обворожительно улыбнулась, — я готова начать работу под честное слово начальника районного отдела, или его зама по лицензионному контролю.

— Нет уж, если переписывать, так лучше все сразу, — сказал старший офицер, и нажал на телефоне клавишу вызова одного из «горячих» номеров.

— Пауль, — тревожно шепнул дознаватель, — имей в виду: жена Юхана нас загрызет.

— Не беспокойся, Грег, за большую коробку клюквы в сахаре, она всех простит.

25 марта. Середина ночи. Там же.

Начальник управления Юхан Зюйс, классический толстый и жизнерадостный дядька, этнический фламандец, сложил итоговые комплекты бумаг в стопки на столе, и одну стопку передвинул к старшему дежурному офицеру, сопроводив коротким приказом.

— Это в лапшерезку.

— Сделаю, шеф, — ответил тот, зацепил указанную стопку, и вышел из кабинета, а через минуту из-за тонкой стенки донеслось шуршание машины — уничтожителя бумаг.

— Вот таким образом, — заключил Зюйс и протянул Елене тонкую папку с ее комплектом документов, — перепроверьте, фрау Оффенбах, если хотите.

— Спасибо, герр Зюйс, я уже проверила. Ну, что расходимся?

— Да, — он кивнул, — если хотите, я вас подвезу. Вы ведь назад в «Анаконду», верно?

— Благодарю. Это будет так мило с вашей стороны.

— Я рад, что вы оценили, фрау Оффенбах.

Ехать было совсем недалеко, а когда Юхан Зюйс остановил машину в сорока шагах от дверей «Анаконды», то спросил:

— Вы можете уделить мне несколько минут, фрау Оффенбах?

— Да, конечно, — сказала она.

— Спасибо, — он чуть поклонился, — знаете, мне небезразличен порядок у меня на районе. Поэтому, если в каком-то кафешантане из-за эротических танцев на эстраде и опьянения галлюциногенами возникает неадекватное ажиотаж, и метание тяжелых предметов, то лицензия на такие шоу приостанавливается. По-моему, это разумно а, по-вашему?

— По-моему, все относительно, герр Зюйс.

— Относительно чего? — спросил начальник районного управления полиции.