Fxxxing caнсара

Посередине комнаты стоял телевизор, а вокруг него сидели дети.

– У всех этих детей большие проблемы с успеваемостью, они не хотят стараться, поэтому приходят сюда. Здесь мозг вырубается, и они обретают тишину.

– Не лучше бы им готовиться к урокам? – спросил Том.

– У них есть свобода выбора, если им достаточно смотреть в эту коробку и радоваться жизни, то и нам этого достаточно. Этого многие не понимают, начинают говорить про целеустремлённость, про самовыражение, но, если нет огонька в душе, откуда его взять?

– По-моему это жестоко, они же дети, они не понимают, что им надо учиться, чтобы не быть ограниченными. Ведь когда они учатся, они развивают своё мышление… Куда смотрят их родители?

Туда же, в телевизор. Дети в таком возрасте подражают родителям, то есть автоматически принимают их поведение, как истинное отражение реальности. Так что люди с раннего детства учатся автоматически реагировать на события. Как раз в детстве закладываются паттерны поведения. Самые популярные из них это: путь наименьшего сопротивления, зона комфорта и выученная беспомощность. Правда, если бы мы сейчас сидели за философским столом, то начали бы рассуждать о том, что есть комфорт, и что наименьшее сопротивление не всегда является врагом успеха… Но зачастую, всё намного проще.

– Я бы хотел пофилософствовать с тобой, Мелисса, – сказал Том.

– Называй меня Мел, – девушка стрельнула глазками, и между ними появился купидон со стрелами, он запустил стрелу вверх, и та взорвалась тысячами сердечек.

– О, май гад, – вырвалось у меня.

Но Том не обратил на это внимания, он уже целовал Мел.

«Что? Том? Что ты делаешь?»

Я не знал куда деться, явно став третьим лишним. Увидев первую попавшуюся дверь я, не думая, открыл её.

– Марк, стой! – крикнула Мелисса, но было уже поздно. Я стоял посередине комнаты, надо мной висел проектор, транслируя на стену чёрно-белые объемные силуэты.

– Подождите… это что, первый? Подземное метро…первого уровня!

Мне стало страшно, я чувствовал, что меня провели, что я – очередной испытуемый. От обиды скрутило живот, я почувствовал, как злость отозвалась в моем сердце и застряла во мне, как ком в горле. Я взбесился. Сквозь меня проходили тени, те самые тени, которые были в подземке.

– Мел, что это значит? – сквозь зубы процедил я. Ответа не поступило. – Мел! – кулаки сжались сами собой.

– О, ты не должен был этого видеть. Это… – она замялась. – Это комната, где мы создаем и обучаем голограммы, чтобы они получались достоверными, как живые сущности. Мы создаем для них целые города и так вышло, что, чтобы попасть дальше, нужно пройти через их переход и не заблудиться. Марк, тебе не стоит так расстраиваться, ты его прошел, ты справился.

– И в чем суть этого? – я говорил будто не своим голосом, я почти рычал на неё.

– Голограммы безупречно сливаются с толпой, они в принципе живут в ней. Поэтому им нет никакой нужды двигаться дальше этого подземного метро. Но любой живой сущности нужно пройти через него, чтобы доказать… доказать, что они живые. Понимаешь, мы просто наблюдаем за тем, как люди могут концентрироваться на своем пути, несмотря на обстоятельства. В конечном счете через подземное метро первого уровня проходят все и выходят на своих уровнях.

На мгновенье я как будто перенесся обратно, почувствовав себя снова в ловушке, навсегда застрявшем в этом сером и безликом мире. Резко потеряв ориентацию в пространстве и задыхаясь от нехватки воздуха, почва начала уходить из-под ног. Только в этот раз я не позволил страху подчинить себе мою волю. Вместо этого я разозлился настолько сильно, что моя кровь начала закипать от бешенства, а на лице выступили вены, от кожи пошёл пар. – ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, КАКОВО ЭТО ОКАЗАТЬСЯ ТАМ? – я кричал на неё, желая хоть на секунду утолить свою злость, хлопнув дверью с такой силой, что по стенам пошли трещины.

– Марк, прекрати, ты сейчас развалишь всё здание.

– А МОЖЕТ БЫТЬ МНЕ СТОИТ РАЗВАЛИТЬ ВАШ МИР? – каждое произнесенное мной слово, было как будто отравлено, я ощущал чужую власть и чувствовал её вкус.

Я пулей вылетел из здания, в эту же секунду началась гроза. Можно было только догадываться, что это было из-за меня. Но я не мог остановиться злиться, также молнии не могли прекратить извергаться. Всё моё нутро желало, чтобы одна из этих молний попала прямо в школу и уничтожила эти издевательские эксперименты.

Идя быстрым шагом и проклиная всё вокруг, я не заметил, как в меня что-то врезалось:

– Ай, больно, прямо в лоб! – кожу будто бы поцарапало. На землю упала помятая бумажная птичка. Я нагнулся, чтобы разглядеть её, жива она или нет. Похожа на голубя. Существо пыталось взлететь, хотя бы подняться, но все усилия были тщетны. Белый комочек, казалось, укоризненно взглянул на меня, почернел и испарился. Моя злость сразу сменилась на горечь. Я обессиленно сел на траву и огляделся вокруг: мимо пронеслась стая бумажных птиц, а напротив стояли миниатюрные милые домики, создававшие чудесную атмосферу уюта.