Г. Р. Державин. Его жизнь, литературная деятельность и служба

В историю олонецкого губернаторства Державина входит эпизод, достойный кисти Гоголя. В губернаторском доме жил ручной медвежонок. Однажды он, следом за одним из приходивших туда чиновников, Молчиным, зашел в суд. Может быть, последний нарочно устроил шутку. Присутствия в тот день не было. Войдя в комнату, Молчин шутя предложил находившимся там заседателям идти навстречу новому члену Михаилу Ивановичу, а затем вышел и впустил медвежонка. Враждебная Державину партия воспользовалась этим. В появлении губернаторского зверя усмотрено было неуважение к судебному месту, сторож выгнал его палкой, и приверженцы Державина в свою очередь увидели в этом неуважение к самому губернатору. Дело раздули до того, что оно восходило к Сенату, который наконец оставил жалобу Тутолмина на неправильные действия Державина по поводу этого дела без последствий. Князь Вяземский, впрочем, говорил в общем собрании Сената: «Вот, милостивцы, как действует наш умница-стихотворец; он делает медведей председателями».

В «Наказе» вменено было в обязанность губернаторам объезжать губернию и составлять описание ее. В Олонецкой губернии путешествие этого рода связано было со многими лишениями и препятствиями. Тем не менее по поручению Тутолмина Державин совершил объезд водою, побывал в городе Пудоже, недавно «открытом» самим наместником, и в свою очередь «открыл» город Кемь. Само собой, что это учреждение городов было исключительно делом бумажного производства, если не считать водосвятия, пирогов и речей. Ни присутственных мест, ни помещений для них, ни людей негде было взять. Впрочем, донесения и описания Державина во многом заслуживали внимания, обнаруживая усердие, наблюдательность и здравый смысл. Конечно, Державин не упускал случая критиковать действия наместника, и, хотя в основании такой критики лежало личное неудовольствие, замечания его были часто основательны. Так, он опровергает мнение Тутолмина о «предосудительных свойствах обитателей страны, наклонности к обиде, обманам и вероломству».

Державин очень метко замечает, что если бы они были таковы, «то не работали бы вечно у своих заимодавцев за долг, имея на своей стороне законы, не упражнялись бы в промыслах, требующих нередко устойки и верности уговору, не были бы послушны и терпеливы в случае притеснений и грабительств, чинимых им от старост и прочих начальств и судов, в глухой сей и отдаленной стороне бесстрашно прежде на всякие наглости поступавших. Нравы не сварливые и довольно мирные явственны мне стали из того, что при случае повеления экономии директора отнимать пахотные земли, они хотя с ропотом и негодованием, но были довольно смирны при таком обстоятельстве, при каковом в других губерниях без убийств и большого зла дело не обошлось бы» и т. д.

Тутолмин докладывал, что вообще во всех уездах несравненно более зажиточных, нежели бедных поселян. Державин, возражая, говорит, что в зажиточности и причина, что так много бедных.

«Они, нажив достаточек подрядом или каким другим образом, раздают оный в безбожный процент, кабалят долгами почти в вечную работу себе бедных заемщиков, а через то усиливаются и богатеют более, нежели где внутри России, ибо, при недостатке хлеба и прочих к пропитанию нужных вещей, прибегнуть не к кому, как к богачу, в ближнем селении живущему. Сие злоупотребление нужно кажется пресечь».

Так рисует поэт-гражданин исконное бедствие русского народа во всей его наготе. Нельзя не подивиться, как мог он, насмотревшись на эту картину, относиться потом почти презрительно к стремлениям идеалистов того времени в лице Радищева, а затем к освободительным идеям Александра I и его сподвижников.

По возвращении в Петрозаводск раздоры вспыхнули с новой силой. Наконец Державин, под предлогом обозрения еще двух уездов, выехал снова и отправился в Петербург, где благодаря ходатайству друзей, покровительству вельмож и вниманию Екатерины к автору «Фелицы» вскоре добился указа о переводе его губернатором в Тамбов.

В числе ходатаев за Державина кроме прежних его покровителей встречаем Ермолова, временного фаворита императрицы, не успевшего, однако, подорвать престиж Потемкина. В своих «Записках» Державин говорит, что он обещал купить Ермолову в Тамбовской губернии рысистую лошадь и впоследствии обещание это исполнил, но переслать лошадь до падения Ермолова не успел. Точно так же «опоздало» и извещение Гаврилы Романовича о том, что по желанию фаворита приискана ему для покупки деревня близ Тамбова.

На переезд в Тамбов пришлось употребить целый месяц с остановками и хлебосольными приемами в Москве и Рязани, где было местопребывание самого наместника Гудовича.

Тамбов, хотя втрое значительнее по числу жителей, разумеется, мало разнился благоустройством от Петрозаводска. Казенные здания походили на развалины. Места присутственные, по словам Державина, «не токмо самые бедные и тесные хижины, но и весьма ветхи. По улицам в дождливое время не было проезда, местами и скот, и люди утопали в грязи».