GA 092 - Оккультные истины древних мифов и легенд

Парцифаль Вольфрама фон Эшенбаха и Парсифаль Рихарда Вагнера — это новый христианский посвящённый, великий символ посвящения, пришедшего на смену Зигфридову посвящению. Зигфрид преодолевает в себе низшую природу, повергая в прах дракона, змея. Парсифаль становится посвящённым священного Грааля, неуязвимым там, где Зигфрид ещё уязвим. В Парцифале (Парсифале) находит выражение исконная идея христианства. Она более не включает в себя идею реинкарнации. Жизнь между рождением и смертью рассматривается как единственная. Ценность одной инкарнации сильно возрастает, поэтому идеи Манаса, Будхи и Атма становятся все менее значимыми для человека. Инициация Парсифаля направлена только на обретение сознания своей связи со Христом; акцентируется одна–единственная инкарнация, в ходе которой человек через сострадание приходит к познанию, а не от знания к состраданию, как это имеет место в современной теософии. Теософия несёт нам знание о том, что некогда мы станем едиными со всеми людьми. Благодаря ей человек осознает себя лично ответственным за все, что он делает своим братьям. Теософия ведёт его через познание к состраданию. Но человечеству предначертан и такой период развития, когда оно должно приходить к познанию через сострадание. Человечеству надлежит погрузиться в глубины сострадания, ибо только так ему откроется путь к познанию. Это необходимо затем, чтобы люди познали земной мир во всей его значимости. Христианство должно стать человечеству школой признания ценности земного. Человек в его физической жизни должен быть сначала морально подготовлен посвящёнными, и тогда он сможет приступить к тем великим достижениям, началом которых является городская культура.

В мире саг развитие, произошедшее в Средние века, отмечено переходом от саги о Парцифале к саге о Лоэнгрине. Последняя появляется в то время, когда по всей Европе возникают города, которые служат, главным образом, деятельному бюргерству, сосредоточенному не столько на духовной жизни, сколько на материальных благах. Именно в городах возникают главные материальные достижения, например, искусство книгопечатания. Не будь городской культуры, современная наука не смогла бы достичь столь высокого уровня в своём развитии. Университеты — детища этой городской культуры. Без неё были бы невозможны ни Коперник, ни Кеплер, ни Ньютон, ни кто-либо иной из великих учёных. Но и «Божественная комедия“ Данте, и живопись Ренессанса тоже восходят к этой городской культуре.

Саги о взаимосвязи Парцифаля (отца) и Лоэнгрина (сына) указывают на значение городской культуры. Эльза, принцесса брабантская — представительница города, городского сознания. А все новое, что внедряется в физический мир, мистика всегда рассматривала как нечто женственное. Гёте говорит о «вечно женственном“; в этом же смысле египтяне почитали Изиду.

Обратимся теперь к ступеням посвящения Челы. Он сначала должен пройти три ступени. Первая ступень — безродный человек, то есть человек, оторванный от физического мира, относящийся к нему незаинтересованно. Чела должен отучиться от всякой партийности, он должен все любить в равной мере. И не то чтобы он любит меньше — просто он переносит свою любовь на все, что заслуживает любви, а не только на свою родину и так далее. Вторая ступень — это строительство хижины. Чела обретает новую родину. Апостолы при восхождении на гору достигли этой ступени[30]. Они пребывают по ту сторону пространства и времени и видят Илию и Моисея. Вот почему они говорят: «Давай построим себе кущи“. Третья ступень — это ступень Лебедя. А Лебедь — это Чела, который продвинулся настолько, что все вещи начинают с ним говорить, в том числе те, которые имеют своё сознание на высших планах. На физическом плане только человек имеет «Я“. Животное имеет своё сознание на астральном плане, растение — на ментальном плане (план Рупа), а минерал — на высшем ментальном плане (план Арупа). Человеку необходимо подняться в высшие миры, чтобы найти «Я“ других существ, то есть их имена. Тогда все вещи называют Челе свои имена. Весь мир начинает для него звучать. Зная об этом, Гёте говорит:

В пространстве, хором сфер объятом,
Свой голос солнце подаёт,
Свершая с громовым раскатом
Предписанный круговорот[31]

.

Это звучание сфер из «Пролога на небесах“ повторяется и в той сцене, где Фауст вводится в высшие миры:

Слышите, грохочут Оры!
Только духам слышать впору,
Как гремят ворот затворы
Пред новорождённым днём.
Феба четверня рванула,
Свет приносит столько гула!
Уши оглушает гром,
Слепнет глаз, дрожат ресницы.
Шумно катит колесница.
Смертным шум тот незнаком[32]

.