GA 092 - Оккультные истины древних мифов и легенд

Итак, возвышение до нового состояния сознания всегда происходит под воздействием великих посвящённых. В качестве примера воздействия таких посвящённых я мог бы указать на Якоба Бёме[2]. Вы знаете, что Якоб Бёме был провозвестником глубоких истин. Откуда происходят эти истины? Он сам рассказывает об этом. В детстве он служил подмастерьем у лавочника. И как‑то раз, когда он был один в лавке, туда вошёл незнакомец и пожелал купить пару башмаков. А ребёнку было запрещено продавать что‑либо в отсутствие хозяина; незнакомец произнёс несколько слов и удалился, но затем позвал юного Бёме из лавки и сказал ему: «Якоб, сейчас ты мал, но однажды ты станешь совсем другим человеком, и весь мир будет дивиться тебе». Что бы это значило? Тут речь идёт о посвящении; нам представлен самый момент инициации. Ребёнок ещё не понимал происходящего, но импульс был ему дан.

Такой момент представлен также и в саге о Лоэнгрине. Такого рода саги содержат важные указания, понятные только тому, кто способен видеть вещи в их взаимосвязях. Как было сказано, сага о Лоэнгрине появляется в связи с сагой о баталии певцов. Рихард Вагнер использует её в своём творении о Лоэнгрине. Это свидетельствует о том, насколько высоким было внутреннее призвание Рихарда Вагнера.

Другой древнейший пласт легенд Рихард Вагнер использует в своём «Кольце нибелунга». Речь идёт о древнегерманских сагах, в которых сохранились сведения об атлантах, чудом уцелевших во время великого атлантического потопа и затем нашедших прибежище в различных местах Европы и Азии — с них началась постатлантическая эпоха. В этих сагах содержится воспоминание о великом посвящённом Вотане, боге Асов. Вотан — это посвящённый атлантических времён, равно как и все нордические боги — древние великие посвящённые.

Изучение древних саг позволило Рихарду Вагнеру ясно увидеть огромное различие, существующее между человеком Нового времени и человеком Средневековья. В наше время труд человека сделался по большей части механистическим, тогда как в средневековой культуре всякий труд был выражением человеческой души. Дом, поселение, город — все было оформлено со смыслом, и человек находил в этом радость. В минувшие времена дом являлся выражением художественной идеи — так же, как и вид улиц, вид центра города с рынком и собором. А что представляют собой наши современные магазины, наши предприятия и наши города? Какое отношение они имеют к нашей душе?.. И Вагнер остро ощущал этот контраст. Поэтому он и выбрал для своей оперы героя древней саги — Зигфрида. И в «Зигфриде» миру был явлен цельный, гармоничный человек, спосоный стать идеалом, к которому может и должен стремиться нынешний подёнщик индустрии. Эта же проблема волновала и таких гениев, как Гёте, как Гёльдерлин[3], говоривший: «Ты видишь ремесленников, а не людей, мыслителей, а не людей, священников, а не людей, господ и рабов, школяров и учёную публику, но только не людей». Однако процесс развития человечества не повернёшь вспять, и вновь обрести гармонию невозможно без духовных усилий. Вот почему Вагнер желал воздвигнуть храм искусства. Воздействие искусства на современного человека должно было возвысить его над повседневной жизнью. Такую задачу ставил перед собой Рихард Вагнер, черпая мудрость и вдохновение в древних сагах.

Особое место в немецкой поэзии раннего Средневековья занимают саги о вибелунгах. В такого рода сагах запечатлены глубочайшие чувства народной души; в них содержатся величайшие духовные истины. Например, сага о Карле Великом. В ней о великом кайзере рассказывалось не в историческом смысле, как принято считать в наше время. Создавая саги, люди Средневековья прозревали свою глубинную связь с древними вибелунгами. Династия франкских королей олицетворяла собой эту кровную и духовную связь с древними предками последующей постатлантической расы. В прадревние времена Вибелунги[4] были посвящёнными королями — священнослужителями, которые не только заботились о своём царстве, но одновременно давали ему и духовное направление. А средневековые саги были поэтическим воспоминанием о давно минувших великих временах. Эти воспоминания претворились в сказания о Кайзерах, вот почему коронация Карла Великого в Риме рассматривалась немецкими поэтами Средневековья как нечто необыкновенно важное[5].

Вагнер, понимавший истинную природу и значение немецких средневековых саг, черпал из них не только сюжеты для опер, — это было откровение Духа, некогда питавшего народную душу, и Знание великих посвящённых о череде сменяющих друг друга времён, которые являются важными ступенями на пути развития человечества. Одна из саг, по мнению Вагнера, наиболее полно воплощала в себе контраст между новейшей эпохой материального обогащения и Средневековьем, ещё связанным с духовной культурой. Это была сага о Барбароссе, которого мы тоже почитаем как великого посвящённого[6].