GA 275. Искусство в свете мудрости мистерий

Естественным образом должно затем проявиться то, — если упомянуть об истинных основах таких указаний, — что наше время должно с необходимостью сделать многое, что по отношению к древности должно выступить как обновление. Если мы вследствие мировой кармы будем поставлены сегодня в совершенно особую, ариманически действующую среду, и наши душевные силы должны укрепиться настолько, чтобы через все препятствия, приходящие к нам от ариманической духовности, найти всё же дорогу в духовные сферы, — человеческая душа сегодня нуждается в других средствах поддержки, нежели нуждалась она ранее. И это связано с тем, что даже искусство должно пробить себе новый путь во всех областях.

Само собой разумеется, что искусство должно было говорить иначе, обращаясь к той душе, которая в меньшей степени была подвержена ариманическому влиянию, нежели должно оно говорить к современной душе, которая гораздо сильнее подвержена этому влиянию. Самый первый шаг к такому искусству, поистине самый первый шаг, ещё несовершенный должен быть сделан посредством нашего здания, нашего Бау. Предпринимается попытка в этом здании создать настоящее искусство, которое апеллирует к активности души: в связи с целостным охватом современной жизни, но со спиритуальным охватом современной жизни. Вспомните ещё раз, то, до постыдного тривиальное сравнение, которое я давал относительно нашего здания несколько недель тому назад. Я говорил: как относится то, чем должно стать наше здание, к тому, как воздействуют старые здания, старые произведения искусства вообще?

Старое произведение искусства воздействовало посредством того, что было в его формах и красках. Формы и цвета создавали впечатление. Если обозначить схематически, если это форма, то эта форма воздействует на глаз (изображается на рисунке). Воздействие оказывало то, что находилось в пространстве, которое было заполнено формой. И точно так же обстояло с красками. Воздействовала краска, которая была на стене.

Я говорил, что с нашим зданием дело мыслится не так, но наше здание задумано так, — и в этом и состоит постыдно тривиальное сравнение, — как «кухонный горшок», кухонная форма, «горшок для кулича», который не представляет собой ничего самостоятельного, но служит формой для кекса, кулича. Тут дело в том, чтобы находящееся внутри получило форму, если же он пуст, то обнаруживается, что он является «кухонной формой», «кухонным горшком». Дело в том, что он делает из кулича, из кекса. В случае нашего здания дело в том, что переживают души в своих глубинных основах, когда они задерживаются в этом здании, когда они доходят до границ формы этого здания. Итак, произведение искусства, в сущности, лишь побуждает посредством того, что находится в нём как форма. Произведение искусства есть то, что переживает душа, когда она вдоль и поперек переживает форму. Произведение искусства есть всего лишь кухонный горшок, кухонная форма. То, что строится, есть кухонная форма для кулича, кекса; поэтому надо попытаться применить здесь совершенно новый принцип.

Также и то, что будет находиться в нашем здании как живопись, будет там не для того, чтобы действовало само по себе, действовало посредством самого себя как такового, что имело место в старом искусстве; нет, оно должно позволить душе сталкивающейся с ним, пережить то, что сделает её переживание произведением искусства. Тем самым происходит преобразование, — я могу лишь намекнуть на всё это, — преобразование старого принципа искусства в новый, который можно обозначить, говоря: пластический, живописный элемент, когда он будет поэтапно развит дальше, будет приводить к некоему музыкальному переживанию. Возможен и обратный путь; из музыкального назад, к пластически- живописному.

Это вещи, которые не могут быть произвольно произведены из человеческой души; нет, они связаны с самыми глубинными импульсами, которые мы можем испытать, находясь в первой трети пятой послеатлантической культурной эпохи. Это как бы предписано нам теми духовными существами, которые руководят этим развитием. Всюду должно быть положено начало. Если люди посчитают, что в нашем здании много несовершенного, они могут быть уверены в том, что те, кто причастны к этому зданию, могли бы обнаружить в нём много, гораздо больше несовершенств, чем те, кто критикует, поистине гораздо больше. Эти вещи подвержены тому, до чего не доходят те, кто рассматривает здание чисто внешне. Но дело не в этом; дело в том, что тем самым положено начало тому, что должно происходить. Дело не в совершенстве, с которым мы можем выполнить то, что должно быть желаемо; но дело в том, чтобы то, что здесь должно вступить в жизнь, пусть даже и в несовершенном виде вступить в жизнь, было когда–либо исполнено, сделано, чтобы положить начало. Ибо всё, что, как нечто новое вступает в мир, несовершенно по отношению к тому, что продолжает существовать как старое. Старое живет как высшая ступень, а новое ещё ходит в детской обуви. Это само собой разумеется.