Габи

Адель в домашнем пеньюаре находится в рабочем кабинете Виктора Гюго. Она в истерике. Стоя возле письменного стола, нервно перебирая исписанные листки, кричит, – Ненавижу! Она кидает гневный взгляд на Сент-Бёва, что стоит в дверях, разводя руками, стараясь не мешать выплеску эмоций, взбешённой дамы. Пожимая плечами, он, как-то несвойственно ему, сказал, – Моя прелесть! Я, Вас прекрасно понимаю. Он, действительно, думает исключительно о девочках. Ему едва удалось скрыть, промелькнувшую на лице улыбку. Поспешно переходя на шепот, добавил, – В этом весь – наш, чувствительный, Виктор. Он, тут, же взглянув на Адель, поспешил добавить, – Я бы от такой женщины никогда не искал встречи на стороне. С кем? Он стоит, как вкопанный, смотрит на нее влюбленным взглядом. Адель в порыве чувств, сгребает со стола рукопись, комкает в руках, бросает на пол. В этот момент, она в большей степени ненавидит, именно эти листки, ту связующую нить между нею и им, Гюго. Она идет к креслу, падает в него, горько рыдает. Сент-Бёв стоит в нерешительности, он не знает, что ему в данной ситуации делать. Он порывается вперед к ней, берет в объятья, успокаивает, с нежным причитанием, – Ну, не надо плакать, Мон Шер! Адель, словно, ватная пала в его объятья. Он ее в порыве целует, бормочет, – Она тварь! Она не достойна ваших слез. Ее в доме Мадам Розетт, сейчас берет, кто только может. Адель вырываясь, осушая бегущие слезы, размазывая их тыльной стороной ладони, поспешно, с нескрываемым беспокойством, спрашивает, – Как и Вы, мой друг? Сент-Бёв в трепете, держа в объятьях Адель, импульсивно снимая с нее пеньюар, машинально произнес, – Не в коем разе! Я Вас не на кого не променял бы, никогда. Глаза Адель вмиг оживились, на щеках заиграл румянец. Сент – Бёв стал осыпать ее лицо поцелуями, она этому не противилась. Идиллию, как всегда, нарушила Забель. Она, буквально, ворвалась в кабинет, отвернувшись, резко прошипела, – Мадам! Месью Гюго. Сент-Бёв, испуганно отпрянул в сторону. Адель, как-то спокойно, безразлично глядя на Забель и Сент-Бёв, поправила прическу, отряхнув и разгладив на себе сорочку, подняла с пола пеньюар. Послышались шаги за дверью, Забель, тут, же юркнула за дверь, преграждая путь хозяину, с испугом выдавила, – Месье! Вы? Она обескураженно поедала его любопытным взглядом. Перед ней стояла тень, Великого Гюго. На нем не было ни лица, ни былого лоска. Гюго, едва шевеля губами, ответил, – Да! А что нельзя? Войдя, стоя в дверях, он увидел жену в присутствии Сент – Бёва. Машинально с сарказмом сказал, – Что, опять в клювике новость принес? Он, видя на полу скомканную рукопись, тяжело вздохнув, констатировал, – Кажется, я и впрямь умер. С кривой усмешкой прошел в кресло, рухнул в него. Холодно взглянув на жену и на Сент-Бёв, полушепотом, сказал, – Извините, что помешал, но я у себя дома. Извольте выйти! Закрывая глаза, добавил, – Я устал, мне надо выспаться. Я, буквально, валюсь с ног. Приоткрыв глаза, на последнем дыхании выдавил, – Извините! Адель, передернув плечами, искоса посмотрела на Сен – Бёва. Он стоял, боясь шелохнуться. Вид Гюго его выбил из равновесия, на его лице читалась жалость вперемежку со страхом. Таким Виктора, он еще никогда не видел. Адель, придя в себя, бросилась к мужу, теребя его, обсыпая поцелуями, сквозь поток слез, громко рыдая начала причитать, – Что она с тобой сделала? Гюго, не в состоянии был ни ответить, ни открыть глаза. Его бесчувственное тело, говорило, что он вымотан, в нем нет больше сил. Сент – Бёв, как трус, боясь ее слез, поспешил удалиться.

День сменился ночью, что так отягощала муки Адель.

Она лежала на кровати в белом пеньюаре и чепчике, рядом с Виктором в муках встречая рассвет, глотает то, ли от счастья, то, ли от горя горькие слёзы. Он пришел, он рядом. Ее муж, Виктор Гюго. Ведь, она, уже стала забывать его близость и прикосновения, что жили отголоском в ее мечтах о любви, о страстных поцелуях и крепких объятиях. Но они были, уже так давно. Неужели он вернулся к ней и детям – Леопольдине, Шарлю, Франсуа, Адель? Она глядя на сонного Виктора, боялась одного, что он выспится и уйдет к той, дикарке, разлучнице. Сняв с себя чепчик, бросив его на постель со злостью в отчаянии крикнула, – Не за что! Растрепав свои каштановые волосы, плашмя упала на подушки и зарыдала, ей было обидно до боли, что их любовь в прошлом. Она, встрепенувшись, стала неистово обнимать недвижимое тело мужа, умывая лицо потоком слез. Она привстала на кровати и посмотрела вдаль на окно, за ним зиждился рассвет. Гюго безмятежно спал, по его лицу скользнула подобие улыбки. Наверно он во сне был счастлив, быть – может, с той…