Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе

Именно под руководством этого человека еще в 1944–1945 годах были написаны первые стихи в стиле группы «Камень и Небо» — «Песня», «Если кто постучит в твою дверь», «Сонет о невесомой школьнице» и первые рассказы: «Навязчивый психоз», «Колос», «Драма в трех актах» и «Гибель розы». Именно Хулио Кальдерон опубликовал их в лицейской «Литературной газете». Однако Габриель подписал свои первые сочинения псевдонимом Хавьер Гарсес. Почти все они были посвящены его девушке, красивой, чувственной блондинке по имени Сесилия Гонсалес, которая прекрасно разбиралась в литературе.

Именно Кальдерон познакомил начинающего поэта с Каррансой и Рохасом, вожаками группы «Камень и Небо», посетившими осенью 1944 года Сипакире. «Литературные бунтари» почувствовали в юном Габо «своего», и Эдуардо Карранса, который тогда выпускал литературное приложение к солидной столичной газете «Tiempo» («Время»), опубликовал 31 декабря того же года стихотворение Гарсия Маркеса «Canción» («Песня»). И не кто иной, как Кальдерон повторял Гарсия Маркесу, что стихи его хороши, но что это более проза, чем поэзия, и настоятельно советовал ему писать рассказы. Габо же считал, что он прирожденный поэт.

Прощаясь с учеником, учитель сказал ему: «Ты поэт, но ты должен развивать и свою прозу и без устали читать рассказы и романы, которые попадутся тебе под руку, — только тогда ты станешь лучшим писателем Колумбии».

Мария Луиса Элио с удовольствием приняла приглашение Мерседес, которая только что возвратилась из Буэнос-Айреса, где была свидетельницей шумного успеха книги «Сто лет одиночества». Мерседес попросила съездить с ней в только что открывшийся дорогой универмаг «Паласио де Иерро». Перед отъездом из Мексики нужно было не просто обновить гардероб — следовало поменять его целиком. Они выбирали строгое вечернее платье для официальных приемов, когда Мария Луиса спросила:

— Слушай, это верно, что тебе было тринадцать, когда Габо увидел тебя и влюбился?

— Да. Мы с подружкой были в одном знакомом доме на танцах. Там оказался Габо. Он был нашим соседом, но учился в Сипакире. Приехал на каникулы летом сорок пятого. Сразу выбрал меня и потом весь вечер не отпускал. Танцевал он по-столичному и не переставая читал стихи. Такие красивые, что я даже не знала, какие были его, а какие настоящих поэтов.

— Так же, как потом это делал его герой Каэтано Делаура, читая стихи Гарсиласо де ла Вега в рассказе «О любви и других наваждениях». А верно, что ты ждала его тринадцать лет?

— Да, дорогая! Это было тяжело и сладко. Он сделал мне предложение в тот самый вечер, когда мы познакомились.

— Конечно, ты сейчас уже не помнишь, что он говорил.

— Хорошее быстро забывается. Но мне врезалось в память, как он страдал, живя вдали от моря, высоко в горах. Габо страдал от холода, а главное, от отчужденности тамошних людей. Он не любил «качакос».

— Это поймет каждый, кто прочтет «Любовь во время чумы», где Фермина Даса откажется от поездки в Боготу, «город холодный, мрачный и угрюмый, где женщины покидали свои дома лишь для того, чтобы идти на пятичасовую мессу». В том же романе Флорентино Ариса в годы своей юности откажется подняться в Анды.

— И в романе «Сто лет…» он тоже плохо вспоминает о Сипакире.

— Скорбное и мрачное поселение людей, за тысячу километров от моря, куда Аурелиано Второй отправится искать Фернанду дель Карпио.

Тут к ним подошел продавец, и Мерседес купила дорогое платье.