Гадалка для холостяка

Короче говоря, Аглая Рудольфовна — мировая бабуля. Но со своими приветами. Она вырастила меня практически в одиночку.

Моя мать родила меня в юном возрасте, когда ей только исполнилось восемнадцать. Поздний ребенок Мироновых Аглаи и Ивана был долгожданным, но, как говорит сама ба, бесполезным и, как оказалось, ненужным. Мать попила кровушки у деда с ба в детстве и, только закончив школу, родила меня — Илью Миронова. Кто мой папаша — известно лишь моим ДНК, но они упорно молчат, так же, как и моя мать.

Сбагрив меня своим родителям, молодая мамаша улетела в Сочи устраиваться горничной на Красной Поляне. Там она познакомилась то ли с Вазгеном, то ли Гургеном и там же обитает по сей день.

Ба с дедом до его смерти воспитывали меня как могли. Я ни в чем не нуждался. Даже в материнской любви. У меня было всё, что нужно мальчишке: любовь близких, уютный дом, горячая еда, велосипед и дедовская шинель, которую я периодически примерял. А когда набегами к нам заявлялась мать, я испытывал панический страх. Мне казалось, что каждый раз она приезжает, чтобы забрать меня с собой, но, как оказывалось, мать приезжала рассказать, как они с Хафизом хорошо живут, похвастаться нарядами и занять у бабушки денег.

— Бабуль, ты опять начинаешь? Ближе к делу, у меня пара начнется через несколько минут, — раздраженно бросаю.

Я уважаю, люблю и ценю Рудольфовну. Для меня она была, есть и остается самым близким и родным человеком на свете, ради которого я готов свернуть горы. Но когда она заигрывается, я не поощряю.

— Да-да, сынок. Я хочу, чтобы ты сегодня ко мне заехал, — просит Рудольфовна и демонстративно начинает кашлять в трубку.

Потом хрипеть, свистеть… А после должен быть храп…

Три, два…

— Хррр…

Я же говорил.

Так происходит всегда, когда возникает экстренный случай. Мы с ба обусловились, что я навещаю ее два раза в неделю по будним дням и один в выходной. Но если возникает критическая ситуация, я, безусловно, всегда на старте.

На этой неделе тариф посещений израсходован, поэтому у бабули в загашнике остался лишь чрезвычайный случай. И она им решила воспользоваться.

— Что случилось?

— Это не телефонный разговор, Илюш. Приезжай и поговорим, — кряхтит Рудольфовна.

Размышлять и спорить мне уже некогда, потому что я уже слышу, как к двери начинают сгущаться студенты.

— Ладно, ба. Заеду после семи. Годится?

— Годится, сынок, годится, милый. И не забудь товар, — очень даже живенько бросает вдогонку ба и отключается, будто только что не умирала.

Усмехнувшись, ставлю на телефоне напоминалку «Товар» и поворачиваюсь на звук вваливания в аудиторию первых студентов.

Глава 2. Несговорчивый доцент

— Брось меня, Решетникова, я больше не могу, — задыхается Авдей и упирается ладонями в колени, сгибаясь в три погибели. Парень запыхался и дышит тяжело, обливаясь потом, пока мы бежим из одного крыла учебного корпуса в другой.

Нас задержали на практикуме по технологическим наладкам и испытаниям, будь они прокляты! Вернее, это мой одногруппник Авдей задержался, дописывая за меня эксплуатационный расчет и сводя его в таблицу. Поэтому я останавливаюсь и дружелюбно жду тучного парня с мелкими бисеринками пота на лбу.

Смотрю на время в телефоне, показывающее, что до начала семинара остается ровно одна минута, и я готова принять предложение своего одногруппника и бросить боевого товарища. Но моя совесть стучит мне по темечку, напоминая, что учиться мне с отличником Авдеем Мавдейкиным еще полтора года.

— Нет, командир, — подхватываю парня и закидываю его огромную лапу себе на плечо. Ноги подкашиваются, а в нос ударяет запах невыносимого пота. Буэээ. — Своих не бросаем, — вру я и морщусь.

Терпеть, Решетникова, Бог терпел, велел нам терпеть! Кто за тебя будет величину для водотрубных котлов, допускающих шарошипение, искать? Поэтому молча напряглась, собралась и задержала воздух, как минимум минуты на две, потому что мокрая подмышка Авдея пялится на мое ухо.

— Ты такая сильная, Янка, — лыбится одногруппник. — И пахнешь вкусно, — парень наклоняется и шумно втягивает запах моей макушки.

Пф-ф! С первым утверждением согласна на все 100. Если бы Мавдейкин побегал столько, сколько ношусь я с подносами между столиками, тоже бы подкачался и, возможно, схуднул! И я бы сейчас не корячилась, волоча это бренное рыхлое тело. А на счет второго — спорный вопрос, потому что теперь я, вероятно, пахну Мавдейкиным Авдеем и его пОтом.

— Давай-давай, шевелись, — передернув плечом, скрючиваю мину, отвернувшись в сторону, чтобы Авдей не заметил.

Сумка падает на локоть, а светлая прядь волос сползает на глаза. Сдуваю ее и вздрагиваю от трезвонящего, раздирающего перепонки звонка.

Вот же велкопоповицкий кОзел!

Нужно ускориться, потому что сейчас у нас начнется пара у самого несговорчивого преподавателя курса.

За неполные три года обучения ни с одним преподавателем у меня не было проблем. И только с Мироновым Ильей Ивановичем у нас не случилось взаимной симпатии.

Как только последний входящий в аудиторию одногруппник тянет за собой дверь, входим мы с Мавдейкиным.