Гадалка. Карта Смерти (СИ)

Набрав воду, Эмис сформировал какое-то неизвестное мне заклинание и застыл над ванной. Я села на стул рядом и стала ждать, запоминая то, что делал маг — может, сама когда-нибудь такое осилю и смогу греть себе воду в любых условиях? Правда, через минуту я поняла, что это невозможно. Огонь был стихией Эмиса — также, как и моей стихией был воздух.

— Похоже, перегрел, — доколдовав, смутился он. — Ты что так смотришь?

Я действительно не могла оторвать от него взгляда. Какой мужественный у него профиль, а эти глаза…

— Итиль? — вопросительно произнес он, приподнимая левую бровь.

Я подошла к нему и, встав на цыпочки, поцеловала. Он ответил — словно ждал этого. Обняв его за шею, я растаяла на его руках, на несколько мгновений забыв про ванну и сон.

— Ты пьяна, — шепнул он, оторвавшись от моих губ.

— Наверное, — согласилась я и отстранилась. — Ванна остынет.

Он кивнул и, не переставая улыбаться, вышел. Я закрыла за ним дверь на шпингалет и сползла на пол. Да, я действительно пьяна!. Какого черта полезла к нему с поцелуями?.

Глава 15

Давно я не спала на такой удобной кровати, какую мне выделил Эмис. Мягкий матрас, целая дивизия подушек и никакого дурацкого балдахина, коим любят снабжать ложа все знатные особы. Мать не считала балдахин признаком дурного вкуса, хотя тряпки над кроватью не доставляли ей никакого удовольствия, поэтому в родительском имении, в моей девичьей комнатке в восточной башне над кроватью высился этот непонятного предназначения пыльный тюрбан из ткани.

Голова после вчерашнего болела. Вроде и выпила-то всего ничего, но легкое на первый вкус вино оказалось очень крепким. Я лежала на кровати и, размышляя на тему того, какая я страдалица, разглядывала потолок. Комната в целом была чистой, но люстра выдавала, что в квартире до этого никто долго не жил — с нее явно только смахнули паутину и протерли пыль, а вот снять и помыть полностью не удосужились. Мать бы за такое оторвала прислуге руки, сварила и заставила бы съесть получившийся бульон.

— Итиль, ты проснулась? — постучал в дверь Эмис.

— Да, — буркнула я. — Что-то случилось?

— Нет, просто уже полдень.

Я глянула на узкую щелку между тяжелыми шторами. В нее пробивался тусклый серый свет.

— Сейчас выйду! — крикнула я, но сама осталась лежать.

Вчера я легла не так уж и поздно. После того, как Эмис ушел, я долго отмокала в ванне, пока вода не остыла. Но спать до полудня!.

Кое-как сев на кровати, я спустила ноги вниз. Пол оказался холодным, никто не додумался постелить здесь хотя бы маленький коврик. Хотя в это утро, точнее, день, да с такой головной болью плохим мне казалось все.

Походные штаны и рубашку вчера вечером я даже не стала стирать — и без того понятно было, что их пора выкидывать. Поэтому пришлось вытащить из сумки юбку, удобную для повседневной носки, но совсем не приспособленную для верховой езды. Еще одни штаны, которые я взяла на смену, оказались порваны на коленке, причем так, что придется ставить заплатку. И как я не разглядела эту дыру, когда собирала вещи? Больше ни штанов, ни юбок в сумке на обнаружилось. Решение взять с собой только самое нужное сыграло со мной злую шутку. Хорошо хоть не пожалела засунуть в сумку рубашек и белья, иначе пришлось бы совсем туго. Я поплескала на лицо воды из кувшина, стоявшего на столе, и, на ходу заплетая косу, вышла из комнаты.

В коридоре меня встретил вкусный запах готовящейся еды. Я свернула налево, к кабинету и обнаружила просторную кухню-столовую. У печи возилась долговязая женщина с черными, как смоль, кудрями. Она обернулась на мои шаги и кивнула в сторону длинного стола, рассчитанного человек эдак на двадцать. Я села во главе, массируя виски. Головная боль еще больше усилилась.

Должно быть, женщина была немой, поскольку она не произнесла ни слова, пока накрывала мне на стол. Даже не пожелала «приятного аппетита», как принято. Впрочем, мне было все равно: я в два счета умяла тушеные овощи и попросила добавки. Несколько дней впроголодь давали о себе знать.

— Большое спасибо, — сказала я немой женщине.

Улыбнувшись, она кивнула и принялась убирать со стола, а я стала пить чай. Он имел совсем другой вкус, отличимый от тардонского. Магии от него я не ощутила, но боль в голове стало утихать, сознание прояснилось.

— Приятного аппетита, — послышался сзади голос Эмиса. — Как спалось?

— Спасибо, хорошо.

В отличие от меня, маг был свеженький, как огурчик. И камзол на нем сидел ладно, и воротник рубашки накрахмален, и короткие черные волосы зачесаны назад без единого выбившегося волоска. Эмис сел рядом и налил себе из чайника чая.

— Эмис, — начала я. — Извини меня за вчерашнее, ладно? Я была немного пьяна и вела себя… несколько по-хамски.

— Я понимаю, — он глянул на меня ничего не выражающим взглядом и как ни в чем не бывало отпил из чашки.

— Отлично, — отчего-то я ужасно разозлилась, но виду не подала. — Я могу уйти?

— А куда ты собралась?

— Ну, как. Ты же сам мне говорил…

— В путь ты отправишься завтра утром, на пассажирской карете. Она доставит тебя до Приогона.

— На карете?!

— Да, а что такого? Я оплачу проезд.