Гадалка. Карта Смерти

— Так бывают другие сущности?

— Я слышал о людях-птицах и нагах, хотя даже не знаю, относятся ли последние к оборотням. Но в северной части их точно нет.

— А в южной?

— Не знаю. Люди-птицы живут в Сусловских горах, мне дед рассказывал.

Я вынула из-за пазухи свиток-черновик и, встряхнув ручку-самописку (прощальный подарок Тонры, который она вручила мне после того, как я отдала ей свой кинжал), написала «численность оборотней: около тысячи». А что, получилось достоверно. Я же точно не написала, около какой тысячи — второй, пятой, десятой…

— Конспектируешь? — ехидно спросил Тенла.

— Конспектирую, — кивнула я и нечаянно поставила на полях кляксу. — Потом буду сверять то, что наговорили вы с Тонрой с тем, что скажут общинники.

— Думаю, они будут прибедняться.

— Почему?

— Потому им так выгоднее.

— Но я хочу написать в работе так, как есть, а не так, как выгодно оборотням, — нахмурилась я.

— Итиль, у тебя все равно не получится описать все достоверно на сто процентов. Потому что абсолютной правды тебе никто не скажет.

— Даже ты?

— Даже я и Тонра.

— Но почему? — недоумевала я.

— Итиль, ты как ребенок, — вздохнул Тенла. — К нам в Огонию уже лет десять никто из людей и магов не суется, и слава всем волкам. Мы вас не трогаем и вы нас не трогайте.

— Это политика?

— Это борьба за выживание.

— И все-таки я не понимаю!

— Информация из твоей работы может быть направлена против нас. Ты в своей работе укажешь: такая-то община, в северной части Огонии, и это будет правильно. А если укажешь точные координаты, вплоть до тайных ходов, то скоро у общины будут враждебно настроенные гости, ясно?

— Но я так не укажу! Я вообще могу не указывать, в какой части Огонии находится община.

— Это был общий пример.

— Знаешь, Тонра как-то понятней объясняла, — нахмурилась я.

— Вы, женщины, вообще лучше друг друга понимаете.

Добавив в черновик еще пару предложений, я дала чернилам высохнуть и свернула свиток обратно. Надо будет поблагодарить Тон за ручку-самописку, я бы такую никогда себе не купила. Меня бы задушила жаба отдать за нее целых четыре эгля.

За поворотом дорога круто пошла под гору. Березовый лес расступился и в низине, у реки, показалась деревня. Ни табличек, ни указателей — что это за деревня, я не знала, пока Тенла не сказал, что это та самая Боровлянка. Если на центральных трактах королевским указом таблички были натыканы чуть ли не каждые пять верст, то тут о таком даже не слышали.

— Что это за река? — спросила я.

— Варишка, приток Яньки, — развернув карту, поведал мне Тенла. — Ну так что, останавливаемся здесь или пойдем дальше?

Я посмотрела на горизонт. Солнце садилось, окрашивая небо ярко-красным. Аритта говорила, что такой закат осенью — к заморозкам. Хотелось бы думать, что сейчас старинная примета окажется неверной, потому как ни зимних сапог, ни дубленки у меня не было. Меховым жилетом из белки да легкой круткой я вряд ли обойдусь.

— Итиль! Так останавливаемся? — повторил оборотень.

— А? Да, конечно, — очнулась я.

На постой мы попросились в дом высокого чернявого мужика с хитрющими глазами, который оказался старостой. Жена, как он сам рассказал, умерла в родах, а единственный сын уехал на заработки в Янек, так что большая изба полностью была в нашем распоряжении. Сам староста ушел ночевать к другу, прихватив бутылку мутного самогона и плошку с солеными огурчиками.

Мы проводили его понимающими взглядами и пообещали ничего не красть. Хотя красть, в общем-то, было нечего. В избе был минимум утвари и мебели, из ценного только стоящий в углу большой, почти новый сундук с тяжелым навесным замком. Но его мы при всем желании вряд ли смогли бы поднять.

Накрыв на стол, мы с Тенлой принялись за кашу, оставленную нам добрым хозяином за умеренную плату. Я проглотила свою порцию в мгновении ока, даже не обратив внимание на вкус. Расслабившись, я поняла, насколько устала и как хочу спать.

— Красиво здесь, — глядя в окно, сказала я. — Глушь, лес березовый, речка…

— В Огонии красивей, — усмехнулся Тен.

— Я там не была ни разу, — призналась я. — Но тут все равно красиво.

— Красиво, не спорю.

На этом оборотень посчитал разговор оконченным и стал устраиваться ко сну на лавке. Я в последний раз посмотрела на потемневшее небо и полезла на печь. День выдался тяжелый.

Глава 11

Тенла поднял меня еще до рассвета, бессовестно плеснув в лицо пригоршней воды.

— Ты что творишь? — заорала я, вскакивая с кровати.

— Я тебя уже волк знает сколько бужу, — потушив лучину, проворчал оборотень. — Выпускай своего «светлячка», эгль уронил, ни черта не вижу, где он…