Гадание по полету журавлей

– Драгоценный?

– Едва ли, – ответил я, тоже в некотором роде с латынью знакомый. – Латинское lapis означает просто камень, драгоценный был бы gemmis.

Слегка разочарованная, она пожала плечами:

– И что все это значит?

– Давайте пофантазируем, – предложил Вадим Валерьянович. – Чтобы камень удостоился создания специального, пусть и не особенно изысканного вместилища для хранения, он должен обладать какими-то необычными свойствами. В старину камни часто в воображении людей наделялись особыми силами, правда, обычно это были большие валуны, оставленные ледником. Но встречались и так называемые «небесные камни».

– Метеориты! – догадался я.

– Они самые, – согласился антиквар. – Увидел, к примеру, крестьянин, как камень упал с неба. Перекрестился, поднял его, принес в дом. Думал – теперь счастье к нему потечет рекой. А, допустим, случилось наоборот. Корова там померла или урожай сгнил. Он – к батюшке в церковь за советом. Священник понимает, что суеверие, но помочь-то прихожанину надо. Сказать: выбрось камень – тот не поверит, все равно все несчастья станет ему приписывать. Ну и велит батюшка крестьянину: закажи кузнецу специальный сундучок, а на нем надпись вот такую, и закопай в том сундучке небесный камень в землю, тогда он и силу свою потеряет. Похоже на правду?

– Похоже, – вздохнула Анна. – Только непонятно, кто и зачем этот камень выкопал и куда его дел. И как ларец в подвале барского особняка очутился.

Наш собеседник тонко усмехнулся и промолвил:

– Не расстраивайтесь, барышня. Я эту версию просто придумал, а настоящая история может оказаться гораздо более занимательной. Здесь еще много разных надписей, но они хуже сохранились, разберем их – может, что-то прояснится. Я вас прекрасно понимаю, меня и самого порой так зацепит какая-нибудь вещица, либо сама по себе необычная, либо при странных обстоятельствах обнаруженная, так и хочется узнать ее историю. Но увы, не всегда удается. Некоторые тайны… – тут Вадим Валерьянович умолк на полуслове, словно вспомнив о чем-то. С полминуты помолчав, он все же решил поделиться с нами тем, что пришло ему на ум:

– Знаете, есть у меня в Москве знакомый коллекционер, он как раз собирает не просто старинные предметы, а только те, что как говорится, «с историей». Присутствовал я у него на ужине в узком кругу людей, имеющих отношение к антиквариату. И там было что-то вроде представления: некто, называющий себя экстрасенсом, брал в руки раритеты из коллекции хозяина и рассказывал, что он при этом видит. Конечно, все могло быть подстроено, но коллекционер мне потом признался, что гость ни разу не ошибся и даже добавил кое-что новое к известной информации. Мне самому несколько претит идея пользоваться столь сомнительными услугами, но если вам совсем не от чего будет оттолкнуться, чтобы завершить свое расследование, то где-то у меня была визитка того ясновидящего. Сейчас мне некогда, но потом я обязательно найду и попытаюсь с ним связаться.

– Я непременно позвоню вам, – с энтузиазмом уверила Анна, прощаясь.

Сперва я решил, что она не прочь закрутить роман с импозантным антикваром, но едва выйдя за порог салона, девушка пояснила:

– Ты представляешь, какую «конфетку» из этого можно сделать! Объявим, что экстрасенс в прямом эфире раскроет тайну старой усадьбы! Сейчас очень популярны подобные передачи.

Телевизор я практически не смотрел, но поверил ей на слово – по моим наблюдениям, народ действительно охотнее воспринимал всякую чушь, типа заговоренной воды и магических браслетов, чем прямолинейные и порой не особенно приятные рекомендации врачей.

– Ну признайся наконец, что ты с ней спишь, – такой фразой меня встретил Вита, устроившийся на кровати с учебником по пропедевтике внутренних болезней.

Я пожал плечами: что тут скажешь?

– Я же вижу, как ты на нее смотришь, – не отставал мой сосед по комнате.

– Ты Анну тоже буквально пожираешь глазами. И что – ты с ней спишь? – парировал я.

Вита в ответ широко осклабился:

– Я бы с радостью. Но она-то смотрит только на тебя.

Я лег на свою кровать и закрыл глаза. Привычка засыпать мгновенно, выработанная благодаря регулярным больничным дежурствам, на сей раз мне изменила. В голове одна за другой мельтешили картины: Анна улыбается антиквару, останки неизвестной девушки лежат на грязных камнях пола, открывается ларец, а в нем – след небесного камня, крестьянин подбирает упавший метеорит, экстрасенс рассказывает историю старинных предметов, незнакомый старик в зеркале небрежно мне кивает, девушка из усадьбы вдруг обретает плоть, поднимается с пола и молит: «Найди меня!», появляется Анна, с улыбкой меня обнимает и отнюдь не по-дружески шепчет мне в ухо: «Ну признайся, наконец, что ты этого хочешь»…

Филипп, 1914