Гаденыш

– Да, я его, гаденыша, в детский дом, в монастырь, в трудовой лагерь до совершеннолетия! – повысил голос, захмелевший Юрий. – Я выбью из него всю дурь! Будет по струнке ходить у меня!

– Ребят, давайте по последней и спать, – Виктор посмотрел на онемевшую жену и хлопнул брата по плечу. – С дороги устали. Завтра договорим. Хорошо? – он посмотрел на Веру в ожидании поддержки.

– Да, конечно, – засуетилась Вера. – Юр, пойдем я тебя уложу и помогу Ирочке убрать со стола.

– Нет, ребята. Это мы сейчас вас уложим. Вы с дороги. Отдыхайте. А завтра уже будем делать все вместе…, как раньше, – произнесла Ирина, решительно поднимаясь из-за стола и увлекая уставших родственников за собой в приготовленную для них спальню.

Вернувшись на кухню, она в задумчивости опустилась на стул. Виктор, не спеша переносил посуду со стола в раковину.

Ирина, не говоря ни слова, надела передник и резиновые перчатки. Подошла к раковине и открыла кран с водой. Машинально отмывая тарелки, она никак не могла прогнать тяжесть с души, которая нарастала и просто обволакивала ее всю целиком. Она почувствовала, как Виктор подошел сзади и нежно поцеловал ее в плечо. Он всегда делал так, когда или чувствовал себя виноватым, или что-то у них не ладилось в семье. Она знала этот поцелуй, она любила этот поцелуй, она всегда его ждала, когда было нелегко на сердце и когда нужна была поддержка Виктора.

– Я ничего не могу понять, – она развернулась к мужу. Слезы навернулись на глаза. – Вить, Павел точно их ребенок? У нас в семье нет никаких тайн?

Виктор вздохнул и, обняв ее за плечи, притянул к себе.

– Я сам в шоке, Ир… Не знаю, что сказать. То, что они говорят, просто быть не может. Кто бы рассказал – не поверил! А тут еще и в нашей семье, – Виктор вздохнул. – Никаких тайн нет… Пашку я крестил. Он наш. Но что произошло с братом и Верой? Откуда такая ненависть? Да, еще к ребенку!

– Да, еще к собственному, – всхлипнула Ира.

– Я тебе рассказывал про наше с ним детство… Безотцовщина. Мама постоянно болела. Я старше-то всего на три года. А Юрка ласковый был… Любили его все. А на мне крест с детства поставили. Упрямый и сам себе на уме… Говорили, что из меня ничего путного не получится…

– Ага! Генеральный директор огромной фирмы с двумя высшими образованиями! Совсем ничего путного, – Ирина с удивлением посмотрела в глаза мужу.

– Ну, тогда же на мне не было написано, что из меня выйдет. Это родственники так решили, сравнив количество поцелуев от меня и от Юрки. Моих явно не хватало, чтобы, по их мнению, стать порядочным человеком.

– Но тебя же это не возмущало?

– Ну, как не возмущало? Переживал конечно… Но я любил брата также, как и они. А потом… Я ж постоянно занят был. То каратэ, то мотоциклы, то гитара… В городишке задрипанном жили. Знал, что учиться надо хорошо, чтобы уехать навсегда. Вот и заработал золотую медаль после школы.

– А почему все же Юра там остался? Ты же звал его к себе.

– Захотел. Ему, как он говорит, все там дорого. И детство, и юность, и друзья, и, вот, вторую молодую жену свою Веру встретил. Нравится ему там… Ты же помнишь, как я настаивал в свое время о переезде их в наш город. Я тебе обо всем рассказывал.

– Да, уж… Только откуда все это? Как говорится, ничего не предвещало. Пошли укладываться уже, – вздохнула Ира. – Иди стели. Сейчас посуду домою и приду. Завтра утром детей сырниками накормлю. А к обеду голубцов накручу и капустняка вашего любимого сварю. Нормально?

– Ты у меня самая – самая, – Виктор бережно обнял и нежно поцеловал жену, как делал это с юности, когда понял, что она его судьба навсегда. Самая красивая, самая надежная, самая умная, самая-самая…

И она тогда сразу потянулась к нему, приняв его таким, каким он был – упрямым и самим себе на уме, не стараясь переделать и что-то для себя изменить в нем. Полюбила такого, как есть! И вот уже год как отпраздновали серебряную свадьбу, а она все равно для него Королева! И лучше ее не встречал никого…

Проворочавшись в постели остаток ночи, Ирина с тяжелыми мыслями с раннего утра уже хлопотала на кухне. Под шум вскипевшего чайника и птичьего гомона из открытого окна, она не сразу поняла смысл криков, доносившихся из дальней спальни, где вчера уложили детей. Вытирая руки полотенцем, она поспешила навстречу громким голосам.

– И что? А что должен был сделать? – визжала Вера. – Ты решил, что на отдых приехал и обязанности свои выполнять здесь не нужно? А кто их за тебя будет исполнять?

Зайдя в спальню, Ирина увидела в кровати маленькую плачущую Симочку, кричащую взъерошенную невестку и, стоящего перед ней навытяжку Пашку в трусах с каменным лицом, молча, не моргая смотрящего матери в глаза. Шестилетний Саша спрятался с головой под одеяло.

– Ребенок пить захотел! Трудно воды ей подать? Кувшин на столе стоит рядом с кроватью, – продолжала визжать Вера, размахивая перед лицом сына указательным пальцем. – Ведь не спал уже. Чем ты занят все время? Сима прекрати реветь. Сейчас мама тебя напоит. Лодырь, бездарь, урод! Никакой помощи от тебя! Смотрит, хоть бы глаза отвел. Упрямый как осел!