Гадюшник

Она моталась в той стороне, где висела решётка под писсуаром. Я осторожно и по возможности тихо подтянулся на металлической стенке между унитазами. Лег на неё пузом, протянул руку и столкнул кусок газеты, что висел на стенке через унитаз. Это было нужно, чтобы я смог выйти и узнать на что способна змеюка.

Лист шурша, стал падать и тут я узнал, на что она способна. Змея метнулась в тот угол, куда падал газетный лист так быстро, что я её не смог увидеть. Миг и она уже в другом углу мнёт лист газеты. Тут я протрезвел окончательно и начал размышлять: если она с такой скоростью кинулась к листу газеты и весь изодрала, то, что она сделает с человеком? Я стоял прямо напротив двери к выходу, и думал кинуться мне на выход или нет? Пока змея была занята с листом газеты, я решил бежать. Оттолкнулся от нижней ступеньки и скакнул прямой наводкой на дверь. В полёте я повернул голову и посмотрел на змею. Она словно прислушивалась к тому, что происходит вокруг.

Я вылетел из двери, будто из катапульты и сразу захлопнул её за собой. В дверь с той стороны что-то ударило, но я держал крепко. Простояв так минуту-другую, я встряхнулся и кинулся в цех.

Позже я не раз задавался вопросом: почему я не побежал на чердак к Саньке? И всегда отвечал себе, что рассказать всем мне было важнее.

Вбежав в цех, я оценил обстановку сразу, одним мгновением. Там кто-то делал вид, что работает, а сам слушал радио; кто-то и в правду работал; кто-то открыто слушал радио и обсуждал происходящее в Москве с напарниками. Недолго думая, я подбежал к звонку, что остался от прежних времён и нажал на него. Звонок прозвучал звонко и на весь цех. Тут же появилось начальство, оно спешило и торопилось ко мне.

– Так, чего звоним? – приблизившись, заявил замначальника цеха Николай Михайлович Малогорский. Он стоял передо мной круглый, высокий и злой.

– Сейчас все соберутся, и я скажу. Мне просто деваться будет некуда.

Малогорский помолчал немного и сказал, что если причина звонка малая, то я останусь без зарплаты, потому что у меня удержат сто процентов. Но меня это не остановило и я начал говорить про змею в туалете.

Когда я рассказал, то Малогорский схватил меня за руку и закричал:

– Всё, Ромка, вывел ты меня! Пошли, посмотрим твою змеюку страшную! Пошли, пошли.

И мы вместе с ним двинулись к сортиру. За нами плелись ещё несколько человек и Серёга-Водолаз в том числе. А я шёл и думал о том, что, когда придём, змеи там может и не оказаться. Она уже к этому времени может и уползти. А потому я прибавил ход.

Замначальника потянул за дверь, открывая её, я испугался, но он спокойно вошёл в сортир, а чуть позже позвал и меня. Я вошёл и огляделся. Змеи видно не было. Ни на полу, ни на стенах, ни на потолке…. Стоп, а вот это что? Кончик хвоста свисал со светильника с лампами дневного света.

– Ну, какая тебе тут змея? – задал вопрос Малогорский, гневно глядя на меня и вращая своими гляделками. – Где твоя змея?

Я только хотел указать на лампу, что висела под потолком, но этот выплеск остановил мой порыв доброты. Я виновато на него посмотрел, и увидел, змея подняла голову, прислушиваясь. Может быть, она кинулась и на меня, но Малогорский был лучшим объектом для охоты. Он гремел и кричал на меня, стараясь пристыдить, а если ещё удастся забрать всю мою зарплату, то и вовсе великолепно.

«Премию ему как пить дать выпишут» – пронеслось в моей голове, когда змеюка кинулась на огромного мужика, стоявшего почти под лампой.

Она вцепилась ему в шею. Сначала обмотала и попыталась удушить, а после, когда у него покраснело лицо и не стало хватать воздуха, отвела голову с телом назад и пронзила его горло своей головой. Она начала погружение в недра Коли Малогорского. Это было зрелище, какое трудно выдержать. Я выскочил из сортира и захлопнул за собой дверь. Тут уже стоял Иванов и интересовался, куда делся Малогорский?

Как только я выскочил из сортира и привалился к двери, они сразу указали на меня, что вот, мол, он знает. Я сказал, что Николай Михайлович Малогорский пал смертью храбрых и достойных. Ему этого показалось мало, но в туалет заглядывать не стал, а сразу же сказал, что надо бежать к директору. Немного покрутился, но всё-таки убежал. А меня и Хорька оставил охранять дверь сортира.

Тут я вспомнил про Сашку на чердаке и отправился его разбудить, сказав Хорьку, что сейчас вернусь. Тот в ответ только махнул рукой. Тогда я ещё думал, что Хорёк мужик не плохой, только крепко повязан алкоголем. А выяснилось, что он любой копейкой дорожит, и не просто дорожит, а желает её всеми фибрами души.

Вбежав на чердак, я кинул взгляд на стоявшую бутылку, и принялся будить Саню. Время было почти час дня.

Я толкал его в плечо, в грудь и опять в плечо, уже думал плюнуть в его обслюнявленное лицо, когда он, наконец, подал признаки жизни. Он зашевелился, прокашлялся и сел, раскрыв глаза. Вот тогда я ухватил бутылку и опрокинул в себя половину из того, что осталось в ней. Потом протянул сто грамм Сашке. Он выхватил бутылку у меня и припал к ней ртом. Когда бутылка опустела, он швырнул её в дальний угол, в темноту.