Гадкий лебедь для босса

Я мысленно буквально матерю неуемную шутницу, и с наигранным изумлением спрашиваю:

— То есть все, что было раньше — это еще и с симпатией к моей скромной персоне?! Боюсь представить, какого тогда живется твоим врагам…

— А их нет. — Довольно улыбается Аврора.

— Все вымерли от твоих изощренных пыток? — деланно пугаюсь я, и получаю полыхающий гневом взгляд.

Да, вот так, малышка. Злись на меня, и не думай про Ксению, она в наших перепалках явно лишняя.

Аврора медленно подходит ко мне, отбирает самый мерзкий в мире кофе, в два глотка выпивает молочную жижу — и с превосходством ставит чашечку на блюдце.

Почему она, стоящая надо мной, так заводит? Почему хочется протянуть руку, и по колену вверх — проверить, в чулках ли сегодня моя заноза? А затем усадить не сопротивляющуюся малышку на свое место, задрать до самой груди слишком скромное платье, и языком и пальцами показать, какие еще есть грани удовольствий?

Уверен, она классно кончит на моем языке.

И больше чем уверен, что моя новая порнографическая мечта номер раз — это мой член в ее пухлом ротике.

— Как на счет минета, малыш? — зная, что после этого мне уебут по морде, улыбаюсь снизу вверх блондинке, и любуюсь снова темнеющим взглядом.

Но ожидаемой пощечины не происходит. Напротив, Аврора медленно склоняется к моему лицу — глаза напротив, рука безошибочно подбирает галстук, делает обхват по ладони — и тянет на себя, пока я позволяю ей это делать.

Что она, блять, задумала? И почему от ее широких зрачком и облизанных влажных губ у самого пересохло во рту?

— Только когда я отращу член, малыш, — в тон мне шепчет прямо в ухо Аврора, затем отпускает галстук, выпрямляется, и шагает к двери, неестественно покачивая бедрами.

Охуенное начало дня. И я пока сам не понял, сарказм ли это, или чистая правда.

Глава 12

Аврора

— Что, опять инструктаж проводили? — подозрительно спрашивает Леночка, едва я появляюсь из кабинета шефа.

Я одариваю ее взглядом, от которого секретарша мигом захлопывает рот, и возвращается к работе. Сама же плюхаюсь за свой стол и невидящим взглядом пялюсь в монитор.

Ууу, кобель!

Меня прям разрывает всю изнутри от его чуть насмешливого взгляда и похабного предложения. До сих пор не могу понять, каким образом удержалась, и не заехала ему по роже.

Наверно, только потому, что чувствовала — после такого накала он точно опрокинет меня на себя. А уж затем…

Я сжимаю колени, и злюсь на себя еще больше, потому что как бы не скрывала, как бы не строила из себя «хорошую девушку» с выраженным «фи» в сторону Орлова, и сколько бы ни кипела изнутри при каждом взгляде на начальника… Я его хотела.

Одновременно со злостью приходило дичайшее возбуждение, от которого становилось жарко и нестерпимо тянуло внизу живота. Хотелось, чтобы он погрубее схватился за мои запястья. Чтоб резко притянул к себе, без возражений целуя мой рот. И чтобы его пальцы, наконец, погладили и надавили там, где этого больше всего хотелось…

От мыслей, что буквально плавили мое воспаленное воображение, меня резко вырывает телефонный звонок. Подпрыгнув от неожиданности, я выуживаю из сумки мобильный, кидаю взгляд на высветившееся имя — и быстро отвечаю на вызов.

— Костик! — стараясь сыпануть в голос побольше дружелюбия, приветствую друга, и тут же пугаюсь, не переборщила ли с радушием.

— Ави, — гудит из трубки голос, который я не слышала уже четыре дня, и это, собственно, рекорд в нашем с Костиком общении, — ну, вообще! Не звонишь, не пишешь, переехала и пропала! Как так-то?

Я бросаю взгляд на притихшую на своем месте Леночку, чьи уши уже почти лежат на моем столе, и потихоньку выхожу из приемной. Прижимаюсь к стене в наполненном рабочими звуками коридоре, и продолжаю разговор с лучшим другом.

— Да я только переехала, Кость! Еще даже не обустроилась толком…

— Ну все равно! Позвонить-то можно найти время. Я ж волнуюсь.

Можно, конечно. И даже нужно. Только проблема в том, что иногда этого делать совсем не хочется, и оттягивается до неприличия долго.

Костик — мой лучший друг еще со школы, буквально с первого класса. Единственный, кто дружил со мной с поры «гадкого утенка», и совсем не поменял своего отношения с годами. Ну как совсем…

Если в более нежном возрасте он просто дружил со мной, и защищал от постоянных издевок из-за кривых зубов, а в последствии из-за скобок, то с годами его опека стала слишком навязчивой, а намерения немного перешли дружескую черту.

Я давно заметила влюбленность в глазах Костика ко мне, и специально как можно мягче намекала, что ничего между нами быть не может. Но если с мышцами у друга все было более чем в порядке, то с сообразительностью — не очень.

Я никогда не хотела его обижать. Мама не раз говорила, что людей, которые с тобой не из-за внешности или еще каких-то материальных благ надо ценить больше всех в своей жизни. И я ценила, правда, и сама всегда поддерживала и помогала, в чем нужно, Костику.

Но в последнее время друг стал более чем навязчивым, никакие уговоры в сторону того, что мы не пара, не приносили результата, и вот к чему все привело.