Гадкий лебедь для босса

Он сжимает мою ягодицу, легонько хлопает по ней, и мурчит от моих шипящих звуков и проклятий в свой адрес.

— Помолчи немного, моя хорошая. Сейчас я налюбуюсь, и затем обязательно трахну тебя. Черт, жаль, не ношу с собой фотоаппарата…

— Только попробуй!

— Не рычи, малышка. Сказал же, не ношу.

Он наклоняется, проводя языком так развратно и приятно, что я скулю, и невольно двигаюсь назад, пытаясь насадиться глубже.

Но Макс не дает, лишь едва касаясь, с каждым движением заводя меня все больше, но ни капли не давая приблизиться к оргазму. Он лижет меня с такими звуками по влажной коже, что будь у меня еще хоть капля стыда, я бы точно провалилась в какой-нибудь из кругов ада.

Чтоб самолично рассказать чертям, какой подонок Орлов, и как искусно он выуживает шлюху изнутри «правильной и хорошей» меня.

Его палец так ненавязчиво скользит с моей ягодицы к попке, что когда слегка надавливает и оказывается внутри, я стону не от боли, а от удовольствия быть хоть как-то наполненной, и от дикого удовольствия его движениям внутри.

— Блять, малыш… Твоя задница. Отвечаю, я сегодня трахну ее.

— М-м-м… — мычу я, и от желания возразить не остается ни следа, когда я чувствую вместо языка горячий член, одним движением проникающий в мою изнывающую щель, и вырывающий оттуда оргазм сразу, заставляя меня кричать от удоволсьтвия.

— Тише-тише, — ладонь Макс закрывает мне рот, глуша мой крик в своих пальцах, — ты охуенно кончаешь, детка. Сегодня хочу на бис, в квартире и только для меня.

Он делает еще пару быстрых толчков, а затем выходит, и изливается мне на бедра, с тяжелым стоном наваливаясь сверху.

Мне безумно приятна его тяжесть, и даже сперма, покрывающая мои ягодицы.

Боже, он действительно меня «портит».

Хотя, черт, как же мне нравится быть испорченной рядом с ним!

— Сейчас, малыш, я помогу тебе.

Я чувствую, как он находит влажные салфетки, и тщательно вытирает меня ими. Это просто невероятно, но даже после проходящего возбуждения я стою перед ним на коленях, и жду, когда он закончит.

А после совсем слегка краснею, когда чувствую поцелуй в ягодицу, и Макс самолично натягивает на меня трусики, прикрывая бесстыдство застрявшей на груди юбкой.

— Ну вот, теперь можно и на работу, — удовлетворенно произносит он, оглядывая севшую вперед меня, и заводя машину. — Знаешь, ты лучше любого коньяка для снятия стресса.

— Ну спасибо, — нарочно «дуясь», отвечаю я, и получаю легкий щелчок по носу.

— Не за что, малыш. Кстати, мне похуй, что там кто подумает, но я везу тебя прямиком до работы. И закажи еду в офис, мы ведь так и не пообедали… Хотя я чувствую себя на удивлении сытым.

Он облизывается, посылая мне очередной горячий взгляд, а я закатываю глаза.

Но соглашаясь со всем сказанным моим любимым мужчиной.

Глава 43

Аврора

Этот рабочий день сотрудники Макса запомнят надолго.

Сперва их босс в компании своей секретарши появился спустя час после окончания обеда. Растрепанный, но довольный, он исчез у себя в кабинете, чтобы через полчаса вновь позвать свою молоденькую секретаршу, и запереться с ней на…. Обед.

Леночка, кажется, переломала свой карандаш для губ в пальца, когда я с милым видом благодарила курьера за доставленную пиццу, и с огромной коробкой шла к кабинету босса.

А следом я успела услышать, как она принялась разносить сплетни по отделам, как только за мной захлопнулась дверь.

Наверно, мне должно было быть стыдно.

Но я не испытывала даже неловкости, когда Макс сгреб меня в охапку, усаживая рядом с собой на диван, и стал отчитывать, что я так долго.

Кажется, мне действительно становится плевать на людей вокруг.

И на все остальное, что не касается нашего маленького личного пространства тоже.

Мы успели съесть весь обед, пока болтали о деталях разоблачения Станиславского, тесно прижавшись друг к другу. И я видела, что хоть Макс и улыбается, в его глазах горит ничем не прикрытая ненависть к этому мужчине.

— У меня ничего не болит, — чуть лукавлю я, протягивая ему для наглядности ладонь, — смотри, даже синяка почти нет. Ты успел вовремя, очень вовремя.

— Это неважно, — мрачно отвечает Макс, перехватывая руку, и целуя место рядом с синяком, — он не имел права тебя касаться. Поверь, если б твой отец узнал…

— Он поступил бы точно также, — перебиваю, прикасаясь к гладко-выбритой щеке.

Я произношу это, как нечто само собой разумеющееся, но через секунду понимаю, что мои слова — чистая правда. И даже слегка зависаю от такого открытия, потому что раньше была уверена — мой отец — недостижимый идеал мужественности и заботы, каким-то непостижимым образом сочетающиеся в одном человеке.

А теперь вижу Макса, который выглядит так, словно просчитывает в голове варианты убийства Станиславского шестью разными способами только за то, что тот посмел ко мне прикоснуться.

И понимаю, что это просто мой идеал защитника, Мужчины и главы семейства, рядом с которым я всегда смогла бы чувствовать себя хорошо.

Как мама с отцом.

— Вряд ли он бы отпустил Андрея так просто, — ворчит Макс, не догадываясь об охвативших меня мыслей, и словно неосознанно потираясь щекой об мою руку.