Гадкий утёнок для босса

— Ну, быть… храброй, да. Очень храброй. И ещё не ныть. Прямо как Катя.

— Как… Катя?

Брови девочки, изогнутые горестным домиком, поднимаются выше, и она активно шмыгает носом.

— Она ведь всегда храбрая и не ноет, правда? — на всякий случай уточняю я, опасаясь, что ошиблась в характеристике. — Или она плакса?

— Нет, Катя никогда не плачет! — гордо заявляет девочка, вскинув подбородок.

— Ага, ясно. Тогда тебе надо брать с нее пример. Быть сильной. Уверена, что она бы тоже тобой гордилась. А ещё Катя попросила меня позаботиться о тебе. Ты знаешь, как люди заботятся друг о друге?

Настя морщит лобик.

— Кормят, моют, укладывают спать…

— Ну, с «кормят и моют» здесь сейчас напряжно, поэтому предлагаю тебе лечь и закрыть глазки. А я тебе сказку расскажу. Какую ты любишь?

— Я разные люблю, — девочка тяжело вздыхает, совсем как взрослая, и пересаживается поудобнее на место Лебеды, а затем доверительно сообщает: — Раньше любила про Снежную королеву, а теперь она мне не нравится.

— Почему ты так часто вспоминаешь ее?

Девочка трёт глаза кулачками и с очередным по-взрослому тяжёлым вздохом сообщает:

— Потому что она — мама Костика…

— Какого Костика?

Ответа на вопрос я не получаю. Настя молча сопит, потом вдруг укладывается на диван и просит:

— Расскажешь сказку про гадкого лебедёнка?..

— Может, про утёнка?

— Нет, про лебедёнка, — упорствует девочка даже с закрытыми глазами. — Который стал сильнее и красивей тех, кто над ним смеялся, а потом один большой лебедь сам захотел стоять перед ним на коленях с опущенной головой…

Представив нарисованную детскими словами картину, я чуть не прыскаю. Мое воображение идет ещё дальше, преобразив и без того странного лебедя с коленями, и дополняет его головой моего босса. А всё потому, что его дурацкая фамилия Лебеда хоть по сути и является названием растения, но уж очень похоже на слово «лебедь».

Мою реакцию девочка так и не замечает. Когда я поворачиваюсь к ней, чтобы начать рассказывать сказку, она уже крепко спит. А на лбу между бровками-домиками так и остается темнеть горестная складка.

Делать мне все равно нечего, поэтому я вздыхаю и укладываюсь подремать рядом с малышкой. А когда просыпаюсь от неприятного ощущения давящего взгляда, то чуть не вскрикиваю.

Потому что надо мной нависает очень мрачный мужик с суровым, словно высеченным из гранита лицом.

Глава 2. Без вины виноватая

— Проснулась? — с ноткой угрозы осведомляется он. — Отлично. У меня к тебе пара вопросов. Насчёт сегодняшнего происшествия.

— З-здрасте… — выдавливаю я испуганно.

В голове стремительно назревает паническая мысль, что передо мной — тот самый таинственный сообщник Филина, — но мужик мгновенно развеивает её, бросив мне в лицо:

— Если ты сообщница того, кто увез Тихонову Екатерину, лучше скажи сразу! Пока я ещё добрый.

Я возмущённо ахаю:

— Какая нафиг сообщница?! Да сегодня я впервые услышала о нём! От Кати, между прочим!

— Все так говорят, — равнодушно бросает неизвестный тип и кивком указывает на выход. — Вставай, едем.

Его каменно-гранитная физиономия практически никаких эмоций не выражает, но каким-то внутренним чутьем я понимаю, что он мне не доверяет.

— Куда едем? — я растерянно хлопаю глазами. — Зачем..? А вы кто такой вообще?

— Мое имя тебе ни о чем не скажет, — пожимает он плечами.

— И что? Должна же я знать, кто вы и что вам от меня надо!

— Если это так важно, то мое имя Артур. А ты едешь в мой офис. Пройдешь проверку на детекторе лжи. Если ты не сообщница Филина, как утверждаешь, то в твоих же интересах быстрее снять с себя подозрения, чтобы мы смогли заняться другими подозреваемыми.

— А Тимур Аркадьевич в курсе?

— Он занят, — глубокомысленно тупит гранитный Артур.

— Я не об этом спросила. Тимур Аркадьевич — мой босс, и без его разрешения…

— Ему лучше не знать о проверке. Ты так ловко охмурила его, что теперь, когда дело касается тебя, он способен думать только спинным мозгом, а не головой.

В голосе собеседника звучит столько презрения, что у меня вырывается изумлённый смешок.

— Да неужели?

— Диана, Дина или как там тебя… можешь не расточать свои улыбки, — хмыкает он. — Я давно уже не ведусь на показную честность и наивные глазки.

Этот странный разговор начинает бесить меня не на шутку.

— Вот что, Артур или как-там-вас-зовут, — иронизирую я, отходя подальше от дивана, чтобы не разбудить девочку, и даю себе волю отыграться словами за свой испуг. — Меня интересует только одно. Это вы занимаетесь поисками Кати? И кстати, откуда мне знать, что вы сам — не сообщник Филина? Свалились, как снег на голову, обвиняете в чем-то, ведёте себя невежливо… может, от себя подозрения отвести хотите? Может, вы вообще пробрались сюда, чтобы снова Настю похитить. А ещё ликвидировали секретаршу и взломали кабинет Тимура Аркадьевича… А напарник ваш где, который из охраны? Вы-то явно не оттуда, я бы запомнила. Для манекенщика вы, конечно, слишком тяжеловесны, но Катя говорила, что у Филина тут два сообщника…

— Ты бредишь, — приподнимает бровь гранитный Артур. Но при этом слушает мои рассуждения с заметным любопытством. — Продолжай.