Гаджет. Чужая война

Я в сердцах плюнул на пол и тихо выругался. Настрадались ребята, ничего не скажешь. «Охваченные» хорошо с ними поработали, от души. Сильнее всего Рубику досталось. Лицо все заплыло, превратившись в один огромный синяк. Один глаз закрыт, сверху такая массивная блямба налилась, что он еще не скоро сможет смотреть в оба глаза. Светку все-таки чуть пожалели. Личико вообще не тронули. Одежда вся в хлам. На выглядывающем из дырки в кофте животе порезы. Коленки в кровоподтеках. Она была без сознания или спала. Кто ее знает. Но это все поправимо. Синяки спадут, ушибы пройдут, порезы затянутся. Достаточно будет пару курсов препаратов специальных пройти, и все будет хорошо. Только вот что делать с нейрофонами, вот это вопрос. Впрочем, это не мое дело. Надо вытаскивать ребят отсюда, а дальше везти их к Лекарю. Пусть разбирается. Он еще и не таких с того света вытягивал. Я не мог себе признаться, что просто обманываю себя. Даже если Лекарь и возьмется за дело, то скорее всего ребят будут использовать как подопытных крыс и им никогда не покинуть подпольных лабораторий сопротивления. Я об этом имею смутные представления. Знаю только, что сопротивленцы занимаются активным изучением нейрофонов, их воздействия на организм человека и пытаются найти способ борьбы с ними. У каждого из нас свой фронт. Лекарь со своими коллегами ко мне в поля не лезет, а я к нему в пробирку нос не сую. На том и держится баланс сил в природе.

Я присел на корточки рядом с ребятами. Тронул осторожно Рубика за плечо. Он даже не пошевелился. Во сне он не чувствует боли, всего того ужаса, что навалился на него. Но я должен вырвать его в реальность. Пора уносить ноги со склада, пока старичок на проходной не поднял шум и не вызвал полицию. Хотя я уверен на все сто, что старичок купленный и вызовет он подкрепление из числа «охваченных».

Я убрал меч за спину и потряс Рубика сильнее. Он медленно приходил в сознание, словно выныривал с глубины океана. Когда же пришел в себя, то застонал, разом почувствовав все свое измочаленное, покалеченное тело.

— Гладиатор, ты? — простонал он.

— А кого ты надеялся здесь увидеть? Конечно, я. Сейчас домой поедем.

— Какой домой? Ты же видел. Я уже не тот. Нельзя мне домой. Как там Светка?

Он завращал головой, пытаясь найти ее взглядом, но тут же с шипением втянул голову в шею, словно пытался спрятаться от боли.

— Здесь она. Погоди. Попробую ее привести в чувство.

Я занялся Светой. Через несколько минут она очнулась и вытаращила на меня большие зеленые глаза. Она не ожидала меня увидеть. Похоже, уже попрощалась со свободой, а может, и с жизнью. Не верила, что кто-то придет за ними.

— Ромка, как я рада, — выдохнула она со слезами на глазах.

И это наша Светка, прославленный, закаленный в боях с «охваченными» сопротивленец. Она с нами уже третий месяц и участвовала в нескольких боевых операциях. Не женщина, а кремень. Никогда ни на что не жаловалась. Даже когда мы громили клуб тевтонцев, которые не давали покоя «неохваченным» в Купчино, устраивали кровавые разборки и просто резали не таких, как они. А тот бой был, пожалуй, один из самых тяжелых. На операцию отправились группы Молота, Татарина и моя. Пришлось нам туго. Тевтонцы ребята серьезные. Все сплошь накачанные, не люди, а тяжелые машины. Тогда мы, наивные, думали, что прикроем их клуб, и людям жить станет легче. Что и среди «охваченных» есть нормальные люди. Что мы сможем сосуществовать вместе. Как же жестоко мы тогда ошибались. Многие из нас поплатились за столь наивные взгляды.

— Тише, Светка. Тише, сейчас я вас освобожу.

— А Генка? Он живой? — забеспокоилась она.

— Да, живой я. Живой, — отозвался Рубик.

Какая трогательная забота друг о друге. Но сантименты в сторону. Сейчас время суровой правды жизни.

Ножом я перерезал веревки, стягивающие запястья и лодыжки Светки. Теперь она свободна, и я принялся освобождать Рубика. Светка растирала онемевшие руки и ноги. Занималась собой, головой по сторонам не крутила. Но рано или поздно она заметит нейрофон у Генки, а потом найдет и у себя. Она девочка мудрая. Она сразу поймет, что к чему и чем это все грозит. Вот тогда и начнется. Я мог спрогнозировать ее реакцию. Светка прагматик до мозга костей. Она знает, что нейрофон — это приговор. По крайней мере сейчас. Она также знает, что мне удалось избежать этого проклятия. И никто до сих пор не знает, в чем причина такой реакции организма. Кто-то считает, что я везунчик. Кто-то думает, что у меня такая аллергия на новомодные гаджеты. Кто-то поумнее связывает это с воспалением легких и лекарствами, которые мне кололи. Лекарь месяца два за мной ходил хвостом, уговаривал лечь в лабораторию, чтобы они могли меня исследовать. Говорил, что это для пользы дела. Может, мы сможем найти лекарство против нейрофона. Но я понимал, что это просто бесцельно потраченные месяцы жизни, которые я могу провести в борьбе с «охваченными» и поиске невидимых «кукловодов». Так что, в конце концов, Лекарь отстал от меня.