Гаджет. Война Феникса

Будучи по первой специальности радистом, Аллилуев после выгрузки вещественных доказательств в конференц-зал, вплотную засел за чертежи. Изучал он их долго, порой сверяясь с чем-то в интернете, делал записи карандашом в блокноте, потом зачеркивал их и делал новые. Документов через его руки прошло столько, что аналитическое подразделение специального отдела могло только позавидовать. Тихо работал лазерный принтер, усердно грея печкой порошок и выдавая лист за листом.

Прохоров тоже сложа руки не сидел. Занявшись ноутбуком покойника, он запустил программу по восстановлению файлов, и вскоре в руках майора была полная переписка Краша с Гордоном. Странно было, что программист не позаботился о полном удалении. Вероятно, он не считал данные важными и потому делал все спустя рукава.

Первый раз американец вышел на Краша три года назад, по какому-то вроде бы пустяковому делу о краже аккаунта. Крашу нужно было вернуть виртуальную собственность, что он с успехом и сделал, получив за это одну тысячу долларов. Инженер поигрывал в какие-то стратегии и стал жертвой мошенников, которые смогли увести его пароли.

Спустя полгода Гордон начал свой крестовый поход против нейрофона. На его стороне было порядка десяти анонимов, не желающих засвечивать свои реальные данные в сети, и все они работали на результат. Уже через месяц принципиальная схема нейрофона была разобрана по косточкам и сверена с чертежами в сети. Через два месяца было установлено вредное, порой одурманивающее воздействие гаджета на неокрепшие умы, а после был расшифрован мигрирующий код передачи данных. Загрузка интерфейса в гаджет была делом двух минут, однако расшифровать информацию, которую принимало устройство, было крайне сложно. Выданные производителями коды показывали вполне легальную картину, однако миграционный способ шифрования выявил дополнительный двусторонний поток данных с сервером, местоположение которого найти не получилось. Сначала устройство в ухе подключалось к любому доступному передатчику, по любому из воздушных каналов, после чего сигнал просто растворялся. Из воздуха же шел и прием, и данные, поступавшие оттуда, больше походили на команды, чем на фантомный шум.

Было совершенно ясно, что нейрофон получает команды извне.

Отдельным пунктом выделялось привыкание к гаджету, и тут начиналась вовсе мистика. Среднестатистический лоботряс осваивал устройство в период от двух недель до месяца, после чего извлечь его из пациента представлялось возможным исключительно хирургическим путем. Устройство имело определенную степень воздействия, агрессивную, и, похоже, биологического свойства. В какой-то момент оно начинало проникать в бедолагу, распространяясь там вроде гриба или инфекции, захватывая нервные центры и участки мозга. При удалении гаджета человек становился идиотом, паралитиком, овощем, но никак не превращался в себя прежнего.

Были, впрочем, и осечки. Нейрофон оказался весьма избирательным, в плане своего носителя, вроде крайне разборчивого симбионта. Да, именно симбионта, правда, грозившего перерасти в паразита. Чтобы понять эти вещи, требуется разобраться в обоих терминах. Симбионт — это тот же паразит, однако отдающий своему носителю некую частичку свойств, помогающих ему выживать в агрессивной окружающей среде. Симбионт не может жить без носителя и умирает в тот момент, когда зараженный организм заканчивает свой биологический цикл.

Паразит действует по-другому. Он агрессивен, жизнеспособен и только берет. Попадание паразита в носитель чревато для последнего осложнениями, продолжительным заболеванием и летальным исходом.

При всей своей информационной начинке нейрофон находился на тонкой грани между этими двумя понятиями, и совершенно не ясно было, в какой момент помощь глухим в прослушивании классических музыкальных произведений может перерасти в команду убивать. Да, такое тоже могло произойти. В процессе игры человек настолько проникался обстановкой, реалистичностью передаваемой картинки и собственными ощущениями, что мог и не заметить разницы между виртуальным миром и реальностью. Интернет был буквально переполнен роликами таких вот, потерявших голову людей. Два дюжих хлопца, сойдясь на поле брани, а на деле встретившись на центральной площади одного из провинциальных городков, сошлись в ратной сече. Картинка видео была разделена на две части. Одна отображала видеоряд нейрофона, который он транслировал игроку. Тут было все просто великолепно. Два воина в сверкающих латах, с плюмажами на остроконечных шлемах рубились на мечах. Летели искры, ржали кони, рев битвы заглушал стоны раненых, а искры, выбиваемые оружием, заставляли устыдиться солнце. Потом включалась другая дорожка, и все внимание зрителя переключалось на другую часть картинки, где два немолодых уже, лысоватых джентльмена, вовсю скакали и размахивали руками, изображая неведомых воинов. Вокруг слышался смех зевак да порхание испуганных голубей, до этого мирно клевавших крошки на асфальте.

Вложи в этот момент в руки мужчин настоящие мечи, и они не заметили бы разницы.