Гагаи том 2

— Ыч, якэ завзятэ, — вовсе не осуждающе проговорила баба Катря. Проследила за взглядом Сережки, — Дывыся, що воно на двори робиться?.. То в нас ужэ така нэгода до билых мух будэ.

— У вас? — Сергей удивленно посмотрел на бабу Катрю. — . Вы разве не из эвакуированных?

— Так-так, голубчыку. — Баба Катря закивала, — Авжэж. З ных. Тилькы та эвакуация этапом называлась. Этапни мы. Щэ в шистнадцятому роци сюды выслани.

— А разговариваете, будто только вчера с Украины.

— Що ж гуг дывного? Ластнвка залишається ластивкою, дэ б нэ спивала. Авжэж.

Распахнулась дверь, вкатился Василий, закричал:

— Серега, чо скажу! Твой Донбасс освободили!

— Правда?! — вырвалось у Сережки.

А Василий, хотя и взволнованно, но, как всегда, неторопясь, продолжал:

— Понимаешь, сидим — осьмого козла добиваем. Метнул я глазом по бланам. Крыша подходит. Концы-то у меня. Только бы «рыбу» считать. Где ни возьмись — Левитан: «От Советского Информбюро...» Приказ Главнокомандующего читает. Слышим, туронули немцов-то из Донбасса. Начисто вышибли.

К Днепру погнали... Ребята и доигрывать не стали.

Подошел Нодар, похлопал Сергея по плечу.

— О, бичо[2], поздравляю! От души поздравляю! Бебико Кето, давай бумагу, давай карандаш. Письмо будем писать.

— Сэргийко, так що ж цэ выявляеться? — заговорила баба Катря. — Зэмлякы мы... И на думци нэ мала такого. З Югова нас сюды вывэзлы.

— В Югово бывал, — сказал Сережка. — Мы там непоАалеку жили. В Крутом Яру.

— Божэ, — прошептала баба Катря. — В Крутому Яри... Пыжов... — Подалась к нему. — Чы нэ з гнизда Овдия Пыжова?!

Сергей растерянно, недоумевающе спросил:

— Вы знали моего деда?

— А Верзиловых, такых нэ чув? — видимо, и не слыша Сережкиного вопроса, взволнованно допытывалась баба Катря. — Верзиловых?

— Савелия Тихоновича, что ли?.. Мы у них на квартире. Баба Катря торопливо закивала, затеребила дрожащими

пальцами край халата.

— Жывый, выходыть... — И снова к Сережке — А стара? Маты?

— Киреевна? — все больше поражаясь, переспросил Сергей. — Была жива, здорова.

— О божэ, божэ мий, — простонала баба Катря, совсем сбив Сережку с толку.

2

Наконец-то военные дороги привели Тимофея Пыжова в освобожденную Алеевку. Едва ступив на порог верзиловского дома и увидев Киреевну, он понял: что-то случилось. Старушка испуганно отшатнулась, накладывая на него кресты, забормотала:

— Иди, Тимоша. Иди, родимец, откуда пришел. Не замай старую.

— Что вы, Киреевна! — ужаснулся Тимофей, подумав, что во время оккупации она тронулась умом, — Ведь это я!

— Ну да, ну да. То ж и кажу: негоже упокойннку по белу свету мыкаться, своих близких тревожить.

— Покойнику?..

— Чур, чур, — продолжала Киреевна в надежде, что уж теперь видение исчезнет.

Тимофей взял ее за руку, привлек к себе.

— Милая моя. Бедная...

Она ощутила его тепло, тихо сказала:

— А мы с Леночкой оплакивали тебя.

— Оплакивали? С Леной?

— Ну да, ну да. Сама не своя пришла она с того Углегорска. Считала, что тебя, раненого, сожгли немцы-то. Убивалась уж, горемычная, кричала: «Все кончено! Нет Тимоши! Нет!..» Потом будто занемела.

— Что вы, Киреевна? Опомнитесь! Не сожгли меня. Наши успели вывезти.

— Ну да, ну да. — Киреевна гладила его большие руки, бессильно брошенные на стол, — Смертоньки все просила.

— Мучили?

— Измывались... Дыкин велел ее заарестовать. Той вчитель со школы: — пояснила, встретив непонимающий, растерянный взгляд Тимофея. — Начальником полиции он был.

Голова Тимофея клонилась все ниже.

— Да ты не печалься! — поспешила подбодрить его Киреевна. — Выручили Леночку. Выкрали у того аспида. Фросенька и Сеня Акольцев постарались Выкрали.

— Жива?! — Тимофей подхватился, затормошил Киреевну: — Где же она?!

Старушка охнула, взмолилась:

— Попусти, Тимоша. Душу вытрясешь. — Еле отдышалась. — Увел Леночку надежный человек. Ну да. Фросенька казала.

— Куда увел?

— То мне уже неведомо. Сначала ее Дмитрий Саввич пря тал. Доктор наш. А потом отправили с каким-то пришлым подпольщиком. Ну да. Ежли я, старая, не напутала, будто так Фрося казала. Да ты сходи к ней.

Не было у Тимофея возможности повидаться с Фросей. Обнял Верзилиху, поцеловал:

— Едва не убили вы меня, Киреевна. А теперь словно камень с сердца свалился. Хоть надежда какая-то осталась.

— Ну да, ну да. К надежным людям попала Леночка. К своим. Теперь уж ничего с ней не случится.

Тимофей спросил о Сереже, о Савелии Тихоновиче. Ничего не знала о них Киреевна. Не было еще поездов, стало быть, и почту не подвозили. Это позже надо ждать вестей, когда начнется регулярное движение. А пока он, Тимофей, первым ведет состав по отвоеванной земле. Впереди — лишь восстановительный поезд железнодорожных войск со взводом специалистов по путевому хозяйству. Ребята спешно ремонтируют местами поврежденную колею.

Истекло отпущенное Тимофею время. Он заспешил на вокзал, побежал. От калитки крикнул вышедшей на порог Киреевне:

— Поцелуйте за меня Фросю! Я ей напишу!