Гай Юлий Цезарь

У меня были все основания хотеть скорейшего окончания войны, и поэтому в середине декабря, не дожидаясь официального введения в должность, я покинул Рим и присоединился к своим легионам в Брундизии. Я знал, что в прошлом году, пока я воевал в Испании и Массилии, против Помпея не выступал никто, ни одна армия, так что он имел все возможности проявить свои таланты администратора и полководца. Девять его легионов, прекрасно обученных и экипированных, по численности превосходили мою армию ветеранов, которая к тому же была измотана длительными переходами и переменой климата. И, уже находясь в Брундизии, я понял, что многие из солдат настолько устали, что использовать их в ближайшее время просто нельзя. А Помпей тем временем вдобавок к своим легионам создал замечательные кавалерийские войска из греков, германцев, галлов, каппадокийцев, обеспечив их опытными командирами. Он набрал лучников и пращников с Крита, из Спарты, Сирии — отовсюду. И у него скопились огромные запасы продовольствия и военного снаряжения. Всего этого он добился благодаря своему господству на море. К тому времени он собрал громадный флот из Азии, Египта и из всех небольших греческих городов и островков, где так сильны были мореходные традиции. Командовал флотом мой злейший враг, а когда-то коллега по консулату Марк Бибул. Сомневаюсь, чтобы этот Бибул стал достойным командиром, но в чём ему нельзя отказать, так это в его почти маниакальной ненависти ко мне. Жертвуя своим здоровьем и удовольствиями, он готов был делать всё, лишь бы уничтожить меня (и в конце концов этот бедняга умер от переутомления и собственной спеси).

В Брундизии я собрал двенадцать легионов в довольно неважном состоянии и хотя и меньшее, чем у Помпея, но вполне достаточное для меня количество галльской и германской кавалерии. Если бы мне представилась возможность в то время переправить всю армию через море и затем принудить Помпея принять бой, я нисколько не сомневался бы в исходе сражения. Но в войнах вообще очень редко представляется случай простыми средствами решать проблемы, и на тот раз я столкнулся с огромнейшими трудностями. Во-первых, у меня не набиралось столько кораблей, чтобы я мог транспортировать всю мою армию сразу. Во-вторых, военных кораблей для охраны того небольшого количества транспортов, которые у меня были, тоже не хватало. И если бы Бибулу удалось перехватить нас в море, можно представить себе, какое страшное и непоправимое поражение мы потерпели бы. Избежать этого риска можно было одним способом: пройти маршем через Иллирик в северную часть Греции; я думал над этим проектом, но отказался от него из-за трудностей с поставками продовольствия и из-за ландшафта страны, по которой нам пришлось бы пройти. К тому же, пока мы карабкались бы там, на севере, по горам, Помпей мог высадиться с армией в Италии, остававшейся беззащитной, а затем заблокировать нас с моря. Так что волей-неволей мы должны были пойти на серьёзнейший риск и пересечь море с недостаточным количеством транспортных и военных кораблей, к тому же в самое неподходящее время года.

Прежде чем грузиться на корабли, я обратился к своим войскам и сказал, что, надеюсь, это будет наша последняя кампания, хотя и самая трудная. У нас мало кораблей, и поэтому всем им придётся оставить на берегу тяжёлые пожитки и рабов, которых они приобрели в прежних походах. Они должны взять с собой на борт корабля только то, без чего нельзя обойтись в бою. Но воины могут поверить мне — после войны они не будут беднее, чем сейчас.

После моего выступления настроение в войсках царило превосходное. Те, кому из-за недостатка транспорта пришлось остаться на берегу, негодовали на то, что им предпочли других. Никого не смутил риск, на который мы сознательно шли. Итак, четвёртого января я пустился в море всего лишь с семью легионами. На противоположном берегу все гавани были в руках врага, Бибул со ста десятью судами располагался на острове Корфу, не так уж далеко к югу от нас. У меня было всего двенадцать военных кораблей для защиты транспортов, когда недалеко от побережья Греции нас засекли восемнадцать кораблей вражеского патруля. Этот патруль, наверное, из трусости не стал нас атаковать, а мог бы причинить нам большие неприятности. Мы держали курс на север и нашли наконец место южнее Аполлонии, где можно было высадиться на берег. Как только мы разгрузились, я тотчас отослал флот обратно в Брундизий, чтобы он доставил оставшуюся часть армии под командованием Антония. Пока что мне сопутствовала удача, и я подумал, что снова, как это часто бывало прежде, я смогу извлечь пользу из внезапности моих действий. Если удастся переправить сюда всю армию, я стану опасен для Помпея и на море и тогда, возможно, заставлю его немедленно вступить в сражение на моих условиях.