Гай Юлий Цезарь

Что же касается самого Сертория, то, судя по тем сведениям, которые мне удалось собрать, можно с уверенностью сказать, что он обладал всеми теми качествами, которые необходимы хорошему полководцу. Он был строг и решителен и при этом мог сохранять верность и преданность своих подчинённых. Он был мастером на разного рода уловки и манёвры и всегда действовал абсолютно непредсказуемо. Он мог использовать все виды вооружения и способности людей различных национальностей из своих войск. Серторий был честным и способным администратором, мог решить любой спор, руководствуясь лишь принципами справедливости, и всегда оставался спокойным и обходительным человеком. Он разбирался в будущем так же хорошо, как и в настоящем, например, знал, что, в конце концов, римский стиль жизни определяется глубоко укоренившимися привычками, а не проходящим энтузиазмом, поэтому и создал большое учебное заведение в городе Оска, где сыновья Испанских вождей обучались греческому и латинскому. Кроме того, его характеру были присущи яркая индивидуальность, воображение и гуманность — качества, которые, несмотря на жестокость и грубость, были присущи и Марию и которых так недоставало отличным командующим Сулле и Помпею. Кроме того, вместе с этим умением и энергией в его натуре существовала некая непредсказуемая сторона, которая выделяла его среди всех остальных. Я до сих пор встречаю некоторых испанцев, которые в определённом смысле относятся к нему как к богу. Они обращают особое внимание на его человеческие качества, такие, как преданность, смелость, честность, чувство юмора, — и говорят об этом с любовью. Но больше всего они чтят его за особую оригинальность, за то, что никто и никогда не мог предугадать, что он предпримет в следующий момент. Серторий остался в памяти и как единственный из великих полководцев, кто искренне ненавидел войну. Был даже случай, когда он чуть не отказался от места в истории, и это ярко характеризует его личность. Это случилось вскоре после прибытия в Испанию, когда один из военачальников Суллы заставил его вместе с небольшой армией на время укрыться в Африке. Здесь он заручился поддержкой киликийских пиратов и с новыми войсками, собранными в Африке, отправился к Атлантическому побережью и высадился около Гадеса. Там он встретил мореплавателей, которые только что вернулись с так называемых Атлантических островов, которые были известны как острова Счастливых. Предполагают, что они расположены далеко в океане. Говорят, что именно эти острова воспел в своих стихах Гомер, сделав их последним пристанищем Елены и Менелая. Там никогда не бывает штормов или снега и лишь время от времени идут небольшие дожди, достаточные для того, чтобы поддерживать плодородие почвы. Когда Серторий услышал об этих островах, ему захотелось отправиться туда и прожить остаток своей жизни в мире и уединении, вдали от угнетения, кровопролития и бесконечных войн. Однако киликийские пираты, которые жили за счёт войны и грабежей, не поддержали этот план и уплыли прочь, оставив его без флота. Итак, Серторий снова вернулся к войне, располагая лишь силой, которая его противникам казалась абсолютно незначительной, как по количеству, так и по качеству. Однако, искусно маневрируя, он стал побеждать любого военачальника, которого присылали из Рима бороться против него. К тому моменту, когда к нему присоединились остатки армии Лепида, он уже контролировал всю Испанию и имел тайные связи со многими людьми в Риме, которые считали, что в конце концов ему никто не сможет противостоять.

В те дни казалось, что решением любой проблемы, занимавшей умы римлян, может стать ещё одна беспрецедентная кампания под командованием Помпея в провинциях. По инициативе моего пожилого родственника Филиппа Помпею снова были предоставлены все полномочия, чтобы собрать армию и отправиться в Испанию. При этом он был возведён в ранг, который по праву мог принадлежать лишь консулу. Он должен был сотрудничать с находившимся в то время в Испании командующим Метеллом Пием, который являлся одним из лучших командиров Суллы. Однако в предложениях Филиппа не было ничего, что предполагало бы подчинённое положение Помпея по отношению к Метеллу. К тому же было очевидно, что Помпей вовсе не собирается подчиняться кому бы то ни было. Свою новую армию он собрал за сорок дней, пересёк Альпы ещё до исхода лета и впервые за всю свою жизнь выступил против главнокомандующего, более великого, чем он сам. В начале следующего года Серторий перехитрил его, и тот едва избежал позорного поражения. Позже Помпей об этом не любил вспоминать.