Гай Мэннеринг, или Астролог

К тому же, может он и скрывал это от окружающих, ему было неприятно видеть, как прямо перед ним в запачканной кровью лодке билась и корчилась издыхающая рыба. Поэтому он попросил, чтоб его высадили на берег, и оттуда, с вершины скалистого гребня, смотрел на лов уже с большим удовольствием. Красный отблеск заката ложился на живописные берега, вдоль которых скользила лодка, и, следя за ним, Браун не раз вспоминал своего друга, художника Дадли. Но вот сияние заката стало меркнуть, и в воде осталось одно-единственное светлое пятнышко; казалось, что это один из тех огоньков, которые, по преданию, зажигают водяные на том месте, где они заманили жертву на дно. Потом огонек этот начинал приближаться, становясь все шире и ярче, озаряя берег, деревья, скалы, окрашивал их в густой багрянец заходящих лучей и вдруг исчезал, и все погружалось в полную темноту или же словно растворялось в рассеянном свете луны. Зарево освещало и человеческие фигуры в лодке: одни замахивались копьями на свою добычу, другие стояли прямо и неподвижно. Яркие отблески пламени придавали этим будто отлитым из бронзы фигурам какой-то зловещий вид, словно это были выходцы из ада.

Налюбовавшись вволю игрой света и тени, Браун побрел на ферму; дорогой он еще долго глядел на рыболовов; они сходились обыкновенно по двое или по трое; один зажигал факел, а другие держали наготове остроги, чтобы при свете сразу же воткнуть их в рыбу. Увидав, как один из рыболовов сражался с очень крупной семгой, которую он подцепил копьем, но никак не мог вытащить из воды, Браун подошел к самому берегу, чтобы посмотреть, чем кончится это единоборство. В человеке, державшем в эту минуту факел, Браун узнал того самого ловчего, чье странное поведение удивило его на охоте.

- Идите-ка сюда, сударь, подойдите поближе; гляньте, рыбина-то какая, настоящий боров! - кричали те, кто заметил Брауна.

- Крепче острогу держи! Что, в тебе силы, что ли, нет? - кричали рыбаку с берега то с радостью, то с досадой, а он стоял по пояс в воде, среди звеневших льдинок, борясь одновременно и с могучей рыбой и с бурным течением и не зная, как окончательно овладеть добычей. Подойдя к берегу и узнав при ярко вспыхнувшем свете смуглое лицо ловчего, Браун крикнул:

- Эй, приятель, факел получше держи!

Но едва только ловчий узнал его голос или просто догадался, что это был Браун, он, вместо того чтобы поднести факел поближе, будто нечаянно уронил его в воду.

- Бес тебя, видно, попутал, Габриель, - крикнул рыболов, в то время как обожженные куски дерева поплыли по воде. Сначала они тлели так, что видны были искры, а потом уже только дымились и гасли один за другим. - Не иначе как бес в тебя засел! Что я теперь тут в темени такой буду делать? Эх, жалость-то, вытащить бы, - знатная больно штука-то была, таких у нас на крючках еще не висело.

Тут несколько человек кинулись в воду, чтобы помочь ему, и рыба, в которой оказалось около тридцати фунтов весу, была вытащена на берег.

Поведение ловчего крайне удивило Брауна; лицо его было ему незнакомо, и он не мог понять почему этот человек так решительно избегал встречи с ним, а теперь это уже не подлежало сомнению. Неужели это один из тех двух разбойников, с которыми они столкнулись несколько дней тому назад? Это было, пожалуй, довольно вероятно, но свое подозрение Браун ничем не мог подкрепить. Он не помнил, ни какого роста были разбойники, ни какие у них были лица. И понятно: шляпы у них были глубоко надвинуты, а кафтаны такие широкие, что нельзя было разглядеть, какого они сложения. Браун решил поговорить об атом со своим хозяином Динмонтом, но, естественно, отложил этот разговор до утра.

Рыболовы вернулись, нагруженные богатой добычей; улов их перевалил за сотню рыб. Самые крупные были отложены для богатых фермеров, а всю остальную рыбу поделили между собой пастухи, батраки и все, кто так или иначе помогал во время лова. Семга, выкопченная в дыму хижин, которые отапливались торфом, была хорошей приправой к картофельной похлебке с луком - их основной пище в зимнее время. Рыболовов щедро угостили пивом и виски и накормили ужином - ухой из семги, сваренной в большом котле. Браун отправился вместе со своим веселым хозяином и всей остальной компанией в большую дымную кухню, где это вкусное блюдо стояло еще совсем горячим на дубовом столе, который, пожалуй, свободно выдержал бы тяжесть яств, приготовленных для Джонни Армстронга и всей его братии. Рыболовы от души смеялись, шумели и то весело хвастали, то подтрунивали друг над другом. Браун старался отыскать среди них смуглое лицо ловчего, но его, по-видимому, там не было.

Наконец он решился спросить о нем и сказал:

- Тут один из вас нечаянно уронил факел в воду, когда товарищ его бился, чтобы рыбу удержать.

- Нечаянно! - промолвил один из пастухов и поглядел на него. (Это был тот самый парень, который поймал большую семгу.) - Вздуть его за это надо бы как следует: гасить огонь, когда рыба уже на копье! Верьте не верьте, а Габриель нарочно факел в воду кинул - не выносит он, когда кому-нибудь больше, чем ему, везет.