Гай Мэннеринг, или Астролог

Мег Меррилиз была тоже настороже. Она прислушивалась к каждому звуку, отдававшемуся эхом в старых стенах. Затем она снова вернулась к покойнику и снова стала что-то на нем поправлять.

- Тело-то у него что надо, - бормотала она про себя, - такое и хоронить не стыдно.

В этом мрачном занятии она как будто находила для себя какое-то удовольствие и долго и тщательно вникала во все мелочи, как истинный знаток своего дела. Вместо савана она покрыла тело большим черным морским плащом, закрыла мертвецу глаза, сомкнула челюсти и, окутав голову полой плаща, спрятала под ней холстину с кровавыми пятнами, так что покойник стал, как она сама выразилась, "поприличнее".

Вдруг в хижину ворвались человека четыре, и по одежде и по лицу разбойники.

- Мег, чертова баба, как ты смеешь дверь отпертой оставлять? - было первое, что они ей сказали.

- А кому это в голову придет двери запирать, когда человек богу душу отдает? Что вы думаете, душа сквозь такие стены да засовы проберется?

- Так, выходит, он кончился? - спросил один из разбойников и подошел ближе, чтобы взглянуть на мертвеца.

- Да, да, кончился, как и полагается быть, - сказал другой, - и тут есть чем его помянуть. - С этими словами он выкатил из угла бочонок с водкой, а Мег торопливо стала приготовлять трубки и табак. Поспешность ее вселила в Брауна надежду, что она озабочена его участью. Было совершенно очевидно, что она хочет, чтобы разбойники поскорее напились пьяными, не успев обнаружить пришельца, что легко могло произойти, если бы кому-нибудь из них случилось подойти слишком близко к его убежищу.

Глава 28

На белом свете нет у нас

Ни дома, ни стола,

И нет подруги, чтоб сейчас

Нас где-нибудь ждала.

В ущелье ляжем отдохнуть,

Там целый день темно.

А ночь придет - скорее в путь:

Нас дело ждет давно.

Джоанна Бейли

Браун мог теперь сосчитать своих противников - их оказалось пятеро; двое из них были рослые и сильные, должно быть это были или настоящие моряки, или переодетые моряками бродяги. Трое остальных, старик и два молодых парня, были послабее; по их черным волосам и смуглым лицам можно было угадать в них соплеменников Мег. Они передавали друг другу чашу с водкой.

- Счастливой ему дороги, - сказал один из моряков, поднося чашу к губам, только ночку-то он ненастную выбрал, чтобы на небо лететь.

Мы опускаем разные крепкие словечки, которыми эта почтенная компания пересыпала свои речи, и передаем только наиболее пристойные из них.

- А что ему теперь значат ветры да непогоды! С норд-остом он немало за свою жизнь повоевал.

- Вчера даже, на прощание... - угрюмо добавил другой. - А теперь пускай Мег помолится, чтобы ему напоследок попутный ветер подул, она это умеет.

- Ни за кого не стану я молиться, - ответила Мег, - ни за него, ни за тебя, собаку этакую. Времена-то ведь переменились с тех пор, как я в девках ходила. Тогда мужчины как мужчины были, не то что нынче, и никто втихую не укладывал. Да и помещики были подобрее: и поесть цыгану давали и глотку смочить. Вот почему ни один цыган, будь то хоть сам вожак Джонни Фаа, хоть крошка Кристи, что я еще на руках носила, ни разу у них и тряпки не украл. Но вам наш старый закон давно уже нипочем, что же тогда дивиться, что вас в тюрьму упекают да на столбах вздергивают. Вы ведь у хозяина и поесть и попить готовы и на соломе поспать, а потом за всю его ласку его же дом подпалить, а самому ему горло перерезать! Руки-то у вас у всех в крови, собачье вы отродье, и вы, верно, ее больше пролили, чем те, кто в открытую дрался. А ведь как теперь умирать будете - ему-то смерть нелегко далась: бился, бился - и ни туда, ни сюда, все никак кончиться не мог. Но вы-то - весь народ соберется глядеть, когда вас на виселицу поведут.

Ее предсказание было встречено грубым смехом.

- Какого черта ты опять сюда вернулась, старая хрычовка? - спросил один из цыган. - Оставалась бы там да гадала разным камберлендским простофилям. Убирайся отсюда подобру-поздорову, карга старая, да смотри, чтобы по твоей милости никто не пронюхал, что мы тут! Теперь ты только на это и годна.

- Ах вот как, только на это? - негодующе воскликнула старуха. - Когда наши с табором Патрико Сэлмона дрались, тогда я еще кое на что годна была. Если бы я тебе тогда вот этими кулаками не помогла (тут она подняла обе руки), Джин Бейли тебя бы на месте как цыпленка придушил.

Последовал новый взрыв смеха, на этот раз относившийся к герою, которого наша амазонка спасла своими руками.

- На, выпей, мать, - сказал один из моряков, - выпей крепенького, нечего там старое вспоминать.