Гай

Но в чём-то она права: мои сегодняшние действия мне несвойственны. Я тот человек, который, скорее, обратится в официальные структуры. Раньше обратилась бы однозначно. Мне стало его жалко. По-человечески. Я знаю, какового это, когда ты барахтаешься в одиночку без надежды на помощь. В этот момент кажется, что весь мир отвернулся от тебя, сделав невидимой, откинув в сторону, как старую игрушку, которая давно потеряла свой внешний вид.

Одолеваемая мыслями о будущем незнакомца, снова и снова тру покрытие в багажнике, намереваясь избавиться от пятен. К двум часам ночи заканчиваю и с трудом разгибаюсь. Вытираю насухо резиновый коврик и откладываю в сторону, чтобы позволить высохнуть. Мусорный пакет оставляю в гараже. Избавлюсь от него, когда поеду в город, выбросив в случайный контейнер.

Покидаю гараж, войдя в дом через смежную дверь, и опускаю все шторы. Меня вновь одолевает неприятное ощущение, будто я под наблюдением. Вот уже год не могу избавиться от этого чувства, мешающего существовать комфортно в собственном доме. Усталость берёт верх, и я игнорирую требование организма в еде, чтобы променять это время на душ. Стою минут двадцать, замерев и прогоняя в памяти события сегодняшнего дня, которые нарушили привычный ритм жизни. Если мужчина окажется в моём доме, как того требует Алиса, придётся перекроить планы, а именно время на заказы и посещение Ломова.

Ему, кстати, я так и не перезвонила. Сеанс послезавтра и его придётся отменить, или же всё же появиться? О человеке, который ворвался в мою жизнь лучше не рассказывать, пока я не пойму, кто он и по какой причине кто-то пожелал оборвать его жизнь. Да и впредь делиться ни с кем не стоит. О нём знают Алиса и Лида – этого достаточно.

Наконец, почувствовав себя чистой, выползаю из душа, облачаюсь в пижаму и бреду в комнату, привычно замерев у двери и ожидая Герду. Лишь спустя несколько минут вспоминаю, что моя собака забыла о хозяйке, как только на горизонте появился симпатичный объект мужского пола. Симпатичный? Вряд ли сейчас я могу хоть что-то сказать о его внешности, да и следующую неделю это будет невозможно сделать, при условии, что эта неделя вообще будет.

Приняв две таблетки снотворного, забираюсь под одеяло, и, удобно устроившись, вспоминаю, что не включила приглушённый свет. После появления Герды приучила себя спать в темноте, но сегодня, когда её нет рядом, не по себе. Решаю не вставать и как только закрываю глаза, проваливаюсь в сон.

Резко открываю глаза, столкнувшись с уже привычным чувством, что на меня кто-то смотрит. Поворачиваю голову и, привыкнув к темноте, вижу силуэт человека в дверном проёме. И если раньше меня накрывало парализующей волной, которая не позволяла даже двинуться, то сейчас я медленно сажусь на кровати, а затем тяну руку к телефону, который лежит на краю тумбочки. Не свожу взгляда с фигуры, а затем хватаю телефон, жму на экран и включаю фонарик, чтобы посветить – никого. Как всегда: фигура пропадает, как только появляется источник света. Словно тень, исчезающая с наступлением утра.

Нервно сглатываю и всё-таки поднимаюсь, чтобы создать ненавязчивый полумрак. Ещё долго не могу уснуть, сожалея, что Герда осталась у Алисы. С ней спокойнее, хотя и в её присутствии мне мерещится силуэт. Но собака никак на него не реагирует, совершенно спокойно наблюдая за моими метаниями. Значит ли это, что у меня галлюцинации, продолжающиеся год? Ломов говорит, что это проявление подсознательных страхов, я же считаю это нечто иное, пока необъяснимое.

Меняю позу, кручусь долго, и всё же засыпаю. В мой сон врывается незнакомец, одаривая взглядом, наполненным благодарностью. Или же мне просто хочется верить, что он желал спасения? А если нет? В моей жизни был момент, когда я не желала, чтобы меня спасали. Но всё уже сделано, а что будет дальше, теперь зависит не от меня.

Глава 7

Просыпаюсь ближе к обеду и, схватив телефон, проверяю неотвеченные вызовы. От Алисы не одного, что означает – никаких изменений в состоянии раненого. Уверена, если бы он умер, она тут же позвонила. Вновь пропущенный от Ломова. Приходится набрать, потому что игнорировать его уже неприлично, учитывая тот факт, что вчера мы не поговорили. Всё оказывается просто: он перенёс время сеанса на два часа раньше, сославшись на отъезд. Обещаю, что буду, но потом вспоминаю, что при удачном исходе, уже завтра я стану сиделкой, а это означает автоматическую несвободу в перемещениях и отлучках.

Заставляю себя встать, посетить ванную, позавтракать и, схватив пакет с кормом и миску Герды, отправиться к дому Чайковских. Алиса открывает ворота и ждёт меня около двери, где находится незнакомец.

– Как он? – спрашиваю, пропуская приветствие.

– Ночью была остановка сердца. – Застываю в неоконченном движении и с трудом справляюсь с полученной информацией, словно там, в операционном зале, небезразличный мне человек. – Сейчас всё в порядке.

– А как ты узнала? Об остановке.

– Связь между датчиками и планшетом. Оповещение пришло. Минута, и я уже на месте.