Гаятри и Васяня под крылом московской «тантры»

Часть двенадцатая

Катин и Маргарита Львовна. Влияние

В вагоне метро Галина Петровна рассматривала себя в отражении стекла. Подурнела-то как! Всего за несколько месяцев постарела, будто на десять лет. Вот что делает с человеком беда…

Галине наконец-то повезло найти номер телефона девушки, которая вместе с дочерью побывала на том семинаре в Крыму. Тоже москвичка. Звали девушку Катя или по молодёжному Катин. Надя помогла отыскать девушку. Всё бы ничего – только очень уж далеко она жила, на Юго-Западе, на краю Москвы. Галина Петровна созвонилась с её матерью и собиралась повидаться, чтобы узнать подробности. Мать девочки пригласила Галину Ивановну. Сама Катя, – с её слов – тоже была не совсем в порядке. С девушкой происходило что-то неладное, чему видимого объяснения не было.

Так трудно всё – запуталось и концов не найти! Галина Петровна уже вся измучилась. И работать-то одной, содержать двоих – трудно, а тут ещё такое горе…

После работы – на другой конец города, а дочь дома одна… – худенькая седая девочка… – Галю опять пронзило чувство всепоглощающей жалости. Невольно глаза наполнились слезами, сразу набухло в носу… Достав платок, она отвернулась от двери и уткнулась носом в угол. Сморкаясь и вытирая глаза, она снова отдалась своему горю…

Вагон стучал по рельсам, на станциях входили и выходили люди, и никому не было никакого дела до плачущей в углу взрослой, полноватой женщины – до чужой матери, оплакивающей единственную дочку.

– Мало ли… ещё одна не выдержала, – вот и все думы… Посторонние взгляды скользили безучастно. Её обходили, стараясь не дотронуться – реакция города, в котором Галина Петровна родилась… Реакция человеческого сообщества, от которого отвернулась её дочь.

***

Разбитая дорога… Эти бесконечные, давно ставшие привычными – московские ремонты вечно вскрытых коммуникаций… – голые трубы в траншеях вдоль городских улиц, глина и грязь…

Во всяком случае это на время отвлекло Галину Петровну от невесёлых дум, пока она добиралась от метро до нужного ей здания по заполненной грязью улице. Идти оказалось далековато.

Добравшись, наконец, до высокого синего дома женщина, переступая уставшими ногами, сверила записанный на листке номер квартиры с табличкой над дверью и вошла в нужный подъезд. На лифте она поднялась на третий этаж и нажала кнопку звонка.

Дверь открыла небольшого роста моложавая женщина, на вид чуть более сорока, стройная – интеллигентного вида: вьющиеся чёрные волосы заколоты на затылке, взгляд слегка виноватый и неуверенный.

– Здравствуйте! Я Маргарита Львовна, друзья зовут Мардж, – хозяйка протянула руку, чтобы поздороваться.

– Ну, а я Галина Петровна, – ответила Галя, – будем знакомы… – И посмотрела… как есть солдатская мать, приехавшая на похороны…

Обе постояли немного, и Галина наклонилась расстегнуть сапоги.

– Нет, нет – не разувайтесь, прошу вас… – забеспокоилась было Маргарита Львовна, но взглянув на сапоги Галины Петровны с налипшей на них глиной замолчала…

Галина Петровна тоже посмотрела на грязные сапоги:

– Я бы с удовольствием дала передохнуть ногам, устала очень… Вы позволите?

И Маргарита Львовна засуетилась, подавая гостье тапочки.

– А я уже жду, приготовила чай, вы же с работы? Вам нужно перекусить… – и она указала рукой через прихожую на кухню. – Проходите сюда!

– А где дочка-то ваша, дома? Мне бы с ней поговорить? – справившись с молниями на сапогах и надев тапочки Галина решила не тянуть…

– Да, конечно… Дома. Только я вас прошу – сначала перекусите. Дочка у себя в комнате. Она не выйдет. Мы потом сами к ней зайдём. Пожалуйста! – и Мардж умоляюще наклонила голову.

Галина Петровна согласилась. Она уже столько ждала, ещё несколько минут потерпит. Да и с мамой дочкиной подруги – им конечно есть, о чём поговорить.

На столе, на красивом блюде было уложено несколько тонких, элегантно декорированных бутербродиков с сыром и ломтиком помидора, посыпанные укропом; в вазе – нескольких видов конфеты; в фарфоровом чайничке с цветочками – заварка; на плите пыхтел кипяток.

Галя присела к столу. И стала смотреть на Маргариту Львовну. Почему-то она никак не могла начать… Чай был ещё слишком горячий, а говорить – почему-то не говорилось.

Они посидели немного молча, и Мардж произнесла:

– Может вы и правы. Наверно вам лучше сначала увидеть дочь, – и две женщины поднялись одновременно.

Маргарита Львовна легонько постучала в дверь и открыла, не дожидаясь ответа.

В углу комнаты, на полу сидела девушка двадцати с небольшим лет, с мобильным телефоном в руках – наверно, играла. Отросшие бобриком волосы…

«Не седые», – подумала Галина…

Девушка молчала. Глаза чёрные, смотрят отстранённо – безучастно, сидит и просто смотрит. Галине Петровне сделалось как-то не по-себе.

– Здравствуй, Катя, – осторожно произнесла она, и протянула, было, руку.

Но девушка не шевельнулась, и рука Галины Петровны неловко повисла в воздухе. Женщина в отчаянии вопросительно повернулась к Мардж.