Гаятри и Васяня под крылом московской «тантры»

Но на самом деле ему хотелось уличить тантристку в том, что та дура и ей лечиться надо. А теперь услышал, что Розка думает, будто в нём находится подселившийся Фонин, и чего-то внезапно потерял дар речи – вдруг позабыл: чего он хотел с ней делать-то этим вечером? А главное – зачем?

Однако, делать было нечего. По дороге до ближайшего кафе Вася заметно приумолк, пытаясь как-то осмыслить происходящее и выстроить линию дальнейшего поведения.

Вскоре они расположились за столиком, и молодой человек, наконец, снова обрёл дар речи:

– Ты последний пост на форуме читала? Где я рассказываю о том, как себя вели Кастанедовские ведьмы, и что с ними стало после смерти Кастанеды?

Розка удивлённо посмотрела на Бурмистрова и ответила:

– Нет, не читала. На работе была, – она угрюмо рассматривала молодого человека.

Чем-то он ей не нравился. Фонин был такой элегантный – лёгкий что ли… – напоминал артиста. А Васяня… – напоминал… несостоявшегося гомосексуалиста!

С сильно выступающим подбородком, с плоскими губами, напоминающими тонкие красноватые срезы, уходящие внутрь рассекающей лицо линии рта – он, вроде, чем-то пугал… Казалось, если щель рта распахнётся пошире – туда поместится вся Розка целиком, с потрохами. Низко нависающие брови, цепкие зеленовато-бурые глаза, – всё это отнюдь не добавляло симпатичности…

Усилием воли Розка взяла себя в руки, тряхнула головой и принялась входить в очередную роль.

– Вась, а ты правда ходил на занятия тантрой? – и она игриво улыбнулась.

Васяня обрадовался, заметив, что Розка оживает… Вот, значит, его чары опять воздействуют, до чего же все бабы дуры! Почувствовав себя увереннее, Василий заулыбался и продолжил, стараясь быть любезным и не очень обижать дурочку.

– Знаешь, Роза, я ведь долго ходил на тантру, в форуме я и половину всего не описал. Но если хочешь, могу рассказать. – Эта дурища пейсательница milapres написала свою, так называемую, книжонку, своровав у меня сюжеты, которые я нарочно выкладывал – наживку. Но самые пикантные подробности всё ещё у меня тут, – и он постучал указательным пальцем по виску.

Розка подумала: «Ну и дурак ты, Вася! Хотя… когда улыбаешься, становишься чуточку получше. Но до Фонина тебе… ползти – как до Киева раком. Всего и есть только хорошего, что помнишь Фонина, а мне рядом тоже… его помнить удобнее». – И вслух спросила:

– А что, много раз ты встречался с Фониным, прежде чем он выбрал тебя, чтобы после смерти подселиться? Ты не возражаешь, если я буду иногда через тебя с ним общаться?

Васяню прошибло негодованием: – «Ох, и нихуя ж себе – ебанутая на всю голову! Она хочет общаться с Фониным, а я должен поддерживать клинику?!! Ладно, сейчас приведём дамочку в чувства»! – и произнёс:

– Всегда к твоим услугам, госпожа! Где там для тебя пампер… – тьфу! – Тампаксы! Сейчас-сейчас, – и театрально полез в кожаный портфельчик, с какими обычно ходят деловые московские умники.

Розке стало скучно, и она опять напряглась, придумывая ответный ход.

– Вася, а у тебя девушка есть? – она мило улыбалась, и рука Васяни застыла внутри портфеля. Но, сделав усилие, он всё равно достал упаковку тампонов и показательно выложил на стол.

Роза быстро обернулась посмотреть, не видел ли кто-то такую его выходку. И убедившись, что никто не смотрит, быстро убрала тампоны в сумочку, продолжая улыбаться как ни в чём не бывало.

За соседним столиком парень гладил руку девчонки, подносил к губам и целовал ладошку… Она снова вспомнила Гаятри и погрустнела.

Василий обрадованно подумал: «Вот так вот, дура! Теперь будешь знать своё место!».

– Нет, девушки у меня нет, – он старался показать голосом, что издевается. Так хотелось уколоть Розку хотя бы ещё разок, – не попалась пока такая достойная, как ты!

Ожидая её отчаяния, он удивился: Розка снова натурально улыбнулась в ответ.

Внезапно Василий вспомнил мать, и решил проявить снисходительность к дурёхе Самойловой. – Что поделать, если тантристка ничего не соображает? Всё равно уже встретились, надо бы всё-таки пожалеть её, авось научится всё же ценить…

Часть вторая

Мать

С матерью у Васяни сложились отношения совсем не простые.

Отец ушёл от них, когда мальчик был ещё совсем маленьким. Исчез из поля зрения. Причины этого никто не объяснял, только отворачивались излишне старательно, и Васе невольно становилось понятно: нельзя выспрашивать и надоедать.

Несколько лет жили только вдвоём, а потом она вышла замуж повторно. Ребёнку тогда было чуть менее восьми лет. Странно, но у него на всю жизнь сохранилось по-детски чистое воспоминание о матери. Несмотря ни на что…

А случилось с ним что-то – именно… не совсем стандартное…

Примерно шести-семи лет отроду Васяня оказался невольным свидетелем поразившей его сцены. Мама как раз дружила тогда с его будущим отчимом – Михаилом Яковлевичем Штейнер, работавшим кем-то на киностудии. Позже Василий узнал его профессию – звукорежиссёр.

Так вот…