Гайдамаки. Сборник романов (СИ)

— Ну, правильно, говорили, — согласился гетман. — Мало ли о чем люди могут говорить. На то им и язык дан. Какой приказ я стародубскому полку послал? Помнишь?

— Впускать в город того, кто первый придет. Русские — так русских, шведы — так шведов…

— Про то я и говорю. Бог за нас решит. Если швед победит, я напишу царю письмо с благодарностью за многолетнюю протекцию и поддержку и сообщу, что перехожу под покровительство шведского короля. Ведь и вправду царя есть за что поблагодарить, и к шведу пора перекидываться.

Орлик помолчал, задумался над чем-то, а затем мечтательно произнес:

— Если 6 я был гетманом…

— Может, когда-нибудь станешь, — тихо ответил Мазепа. — Только я в том сомневаюсь. Почему — скажу позже. Так что бы ты сейчас сделал. Орлик, если бы был гетманом?

— Пошел бы со своими полками на Москву!

— И далеко дошел бы?

— Швед царские войска приковал к себе. Москву боронить некому.

— Кому боронить Москву, всегда найдется. А где ты. Орлик, полки возьмешь?

— Да разве мало у нас? В одном Батурине триста пушек!

— А пушки. Орлик, сами не стреляют. К ним пушкари нужны. Наши полки на Москву не пойдут.

— Почему?

— Да потому, что не от Москвы нам настоящая угроза. Для такого похода если соберем тысяч десять вместе с запорожцами, так и то хорошо будет. Ты, Орлик, молодой и ученый. Две академии закончил — в Вильно и Киеве.

— Так что с того?

— А то, что обязан быть и умнее и хитрее.

— Значит, мы под Станислава Лещинского пойдем? — попытался генеральный писарь уловить ход мысли гетмана.

— Нет, Орлик. Поляки нам не нужны. И Москва не нужна. Лучше идти на поклон к шведу. Стокгольм далеко. Вдали от короля легче живется. Пусть даже шведские школы здесь откроют и их языку детей наших учат. Я не против. Больше от русских будем отличаться. А ходить походами на Москву нам сейчас нельзя. Ни казаки, ни простые люди посполитые того не захотят… Ладно, Орлик, ступай научи Войнаровского, что ему говорить князю Александру Даниловичу Меншикову в ответ на его письмо. Я еще посплю. А вечером разбуди и пришли тех хлопцев, что из Львова прибыли.

— Ты их уже не подозреваешь?

— Почему не подозревать? Подозревать надобно всех. И тебя, Орлик, тоже. Чтоб не расшалился, чтоб не обманул ненароком. Но пока хлопцы ничем себя не выдали. Один портрет мой рисует, второй историю жизни пишет. Надеются, что щедро награжу. Так и сделаю, если портрет выйдет хорошим, а история будет написана стилем ладным и словами красивыми.

Обычно сон освежал гетмана. На время проходили дурнота и головокружение. Случалось даже, что после сна Мазепа разрешал себе выкурить люльку

[21]