Гайджин

Вряд ли Нора Барт доберется туда раньше девяти часов. Потом ей предстояло полтора часа вести машину по скоростной автостраде Пасифик до дома Виктора на Малибу-бич, где она собиралась прихватить кое-что из одежды. И автомобиль Виктора. Потом его автомобилем она пользоваться не станет, у нее уже созрел план, что делать с ним дальше. В аэропорту Кеннеди она купила себе билет на самолет до Торонто — вылет должен был состояться сегодня вечером из аэропорта в Лос-Анджелесе. Всего за несколько часов ей нужно было упаковать вещички, продать свою машину и доехать на машине Виктора до аэропорта.

Сколько времени она пробудет в Канаде? Месяц или больше? На этот вопрос ответить сейчас она не могла. Единственное, что она знала наверняка, так это то, что от Нью-Йорка у нее осталось очень неприятное впечатление, особенно после того, как ее там избили. Именно после этого она решила, что если выживет, исполнив свою роль в маленькой пьеске, которую для нее сочинили ребята из якудзы, то она определенно свалит из Лос-Анджелеса.

Это необходимо — утверждали они, колотя ее. Если она не будет выглядеть или вести себя, как свойственно жертве насилия, то человек в магазине может заподозрить неладное. Спрашивается, был ли у нее выбор? Ей пришлось терпеть и надеяться, что ее все-таки не убьют. Она пыталась защитить лицо, но огромный толстый якудза отвел от лица ее руки и несколько раз врезал, приговаривая, что если она станет кричать, то ей будет еще хуже. Нора была уверена, что ублюдок испытывает истинное удовольствие, избивая женщину.

Но лучше так, чем оказаться на месте Молли Дженьюари. Нора не видела ее мертвой, но она была уверена, что Молли ждут штучки вроде тех, которые якудза проделали с Терико Ота и подобными ей. По крайней мере. Нора была жива, хотя в Нью-Йорке минуту или две ей казалось, что здоровяк расколет ей кулаком череп. Впрочем, стоило им заграбастать Молли, как якудза, казалось, про нее забыли и позволили ей выйти из машины около стоянки такси, предупредив на дорогу, чтобы она не светилась, а сразу же отправлялась в Лос-Анджелес. Норе дважды повторять было не надо.

В автобусе она украдкой взглянула на себя в маленькое зеркальце. Синяк почти полностью скрыт темными очками, левая щека с кровоподтеком искусно замазана крем-пудрой. Хорошо еще, что губы больше не распухали. В самолете стюардесса принесла ей кусок льда, и Нора всю дорогу прикладывала его к разбитому рту. Так что, останется она в Лос-Анджелесе или переедет в Торонто — ей все равно понадобится некоторое время, чтобы лицо зажило. Иначе не было смысла возвращаться к прежнему доходному ремеслу девушки по вызову — кто станет платить деньги за бракованный товар?

Нора намеревалась отдохнуть в Канаде недельки две. Сейчас она чувствовала себя неуверенной и зажатой, а все из-за того приключения, которое ей пришлось пережить в Нью-Йорке. Этот город вообще излучает слишком много отрицательной энергии. Когда она снова займется медитацией, она сможет опять шаг за шагом проследить за событиями, выбившими ее из колеи, и избавиться от навязчивых идей. Медитация поможет ей вернуться к нормальной жизни, в которой не будет места якудза и воспоминаниям, связанным с этим мрачным периодом ее существования. Все печали она похоронит в недоступных тайниках подсознания.

На этот раз автобус ехал медленнее из-за строительства, которое затеяли в аэропорту. Некоторые пассажиры весьма заинтересовались происходящим: ведь это строили новую пятиэтажную международную радиостанцию и новую стоянку для машин. Но Норе Барт это было неинтересно, она даже не была, пожалуй, патриотом своего города.

Проклятый перкодан вызвал у нее новый, еще более сильный, приступ тошноты. Господи, ну почему у нее нет с собой героина? С последней порцией она разделалась еще в самолете, сидя на крохотном унитазе и моля Бога, чтобы ее не стошнило. Конечно, кокаин можно было заменить дарвоном, который хранился в ее квартире в Голливуде. Дарвон помогал ей справиться с болями в колене — профессиональной болезнью танцовщиц. Хореографы по большей части требовали от девушек невозможного, стараясь привлечь внимание крупных акул шоу-бизнеса к своей работе. Скоты они все. Сами-то не танцуют, зато готовы принести в жертву здоровье девушек, лишь бы выпендриться перед воротилами. Чтоб они все сдохли!