Гайдзин

Он вернулся к окну. Какие-то люди выносили тело солдата из кустарника. Потом он увидел, как они вытащили на открытое место Сёрина, волоча его за одну ногу, словно тушу какого-нибудь животного. Теперь оба тела лежали рядом, до странности похожие друг на друга в смерти. К ним подходили ещё солдаты, и он слышал, как из некоторых окон раздались громкие голоса: люди спрашивали, что случилось. Над телом Сёрина стоял офицер. Один из солдат сорвал с головы мертвого самурая черный тесный капюшон и маску. Глаза Сёрина были открыты, лицо искажено, рукоять короткого меча торчала из шеи. До Ори донеслись новые голоса, солдат внизу стало ещё больше.

Он услышал шум внутри самого дома, шаги в коридоре. Его внутреннее напряжение выросло до предела. Уже, наверное, в десятый раз он убедился, что дверь надежно заперта и снаружи её не открыть, затем отошел и спрятался за пологом кровати, достаточно близко, чтобы дотянуться до девушки при любом повороте событий.

Шаги стали громче. Стук в дверь. Полоса света под ней от масляной лампы или свечи. Стук повторился, более настойчивый на этот раз, послышались громкие голоса. Он поднял меч и приготовился.

— Мадемуазель, с вами все в порядке? — Это был Бебкотт.

— Мадемуазель! — крикнул Марлоу. — Откройте нам! — Снова удары в дверь, теперь уже изо всей силы.

— Это мое снотворное, капитан. Она была очень расстроена, бедняжка, и нуждалась в сне. Я сомневаюсь, что она проснется.

— Если не проснется, я сломаю дверь к чертям собачьим, но все равно осмотрю комнату. Её ставни открыты, клянусь Богом! — Опять тяжелые удары в дверь.

Анжелика с трудом разомкнула веки.

— Que se passe-t-il?[7] Что это? — пробормотала она, не проснувшись окончательно.

— С вами все в порядке? Tout va bien?[8]

— Bien? Moi? Bien sûr… Pourquoi? Qu'arrive-t-il?[9]

— Откройте нам дверь на минуту. Ouvrez la porte, s'il vous plaît, c'est moi,[10] капитан Марлоу.

Ворча что-то себе под нос и ничего не соображая, она села на постели. Потрясённый, сжимая в руке меч, Ори смотрел, как он позволяет ей беспрепятственно перекатиться на край кровати и, покачиваясь, добрести до двери. Ей потребовалось некоторое время, чтобы отодвинуть засов и приоткрыть дверь; ручку она не отпустила, боясь потерять равновесие.

Бебкотт, Марлоу и морской пехотинец держали в руках свечи. Их пламя танцевало и потрескивало на сквозняке. Все трое уставились на неё, разинув рты. Её ночная рубашка была очень французской, очень тонкой и прозрачной.

— Мы… э… мы просто хотели убедиться, что с вами все в порядке, мадемуазель. Мы… э… поймали человека, который прятался в кустарнике, — торопливо произнес Бебкотт, — пустяки, беспокоиться не о чем. — Он видел, что она не понимает почти ничего из того, что он говорит.

Марлоу оторвал остолбенелый взгляд от её тела и заглянул поверх её плеча в комнату.

— Excusez moi, мадемуазель, s'il vous plaît,[11] — смущенно пробормотал он на довольно сносном французском и осторожно протиснулся мимо неё, чтобы осмотреть комнату. Под кроватью ничего, кроме ночной вазы. Занавеси позади с этой стороны тоже никого не скрывали. — Боже, какая женщина! — Прятаться больше было негде: ни дверей, ни шкафов. Ставни скрипнули на ветру. Он широко распахнул их.

— Паллидар! Обнаружили там внизу ещё что-нибудь?

— Нет, — откликнулся Паллидар. — Никаких следов кого-то ещё. Вполне возможно, что он был здесь один и солдат заметил его, когда он бегал по саду. Проверьте, однако, все комнаты по этой стороне!

Марлоу кивнул и, чертыхнувшись, пробормотал себе под нос:

— А чем ещё, по-твоему, я тут занимаюсь? — Позади него занавеси балдахина шевельнулись от легкого дуновения ветра, приоткрыв ноги Ори в черных таби, японских носках на толстой подошве. Свеча Марлоу затрещала и погасла, и когда он задвинул запор ставень и повернулся назад в комнату, он не заметил таби в густой тени за кроватью. Он вообще мало что замечал, кроме силуэта Анжелики в свете свечей у порога. Девушка так и не проснулась окончательно. Он мог видеть каждую частицу её тела, и от этой картины у него захватило дух.

— Все нормально, — сказал он, смущаясь ещё больше от того, что рассматривал её, наслаждался её красотой, когда она была совершенно беззащитна. Напустив на себя деловитый вид, он быстро прошагал к двери. — Пожалуйста, заприте дверь и… э… спите спокойно, — попрощался он, страстно желая остаться.

Ещё больше сбитая с толку, она что-то невнятно пробормотала и закрыла за ними дверь. Они подождали снаружи, пока не услышали, как засов со скрежетом встал на место. Бебкотт нерешительно произнес:

— Сомневаюсь, что завтра она вспомнит даже то, что открывала нам дверь.

Морской пехотинец вытер пот, увидел, что Марлоу смотрит на него, и не удержался от широкой ухмылки.

— Чему это вы, чёрт подери, так радуетесь? — спросил Марлоу, прекрасно зная причину.