Гайдзин

— Я ещё не все просмотрел, но вот здесь… — Сильно встревоженный внезапной бледностью Струана, Макфей протянул ему номер «Гонконг обзервер». — Боюсь, ничего, кроме новых неприятностей: гражданская война в Америке набирает силу, идет с переменным успехом, десятки тысяч погибших — сражения у Шайло, Фэр-Оукс, в дюжине других мест, ещё одно сражение у Булл-Рана, в котором армия северян потерпела жестокое поражение. С изобретением замковых ружей, пулеметов и пушек с нарезным стволом война навсегда стала другой. Цены на хлопок взлетели до небес, флот северян по-прежнему блокирует все порты Юга. Очередная паника на фондовых биржах Лондона и Парижа, вызванная слухами о том, что прусские войска вот-вот вторгнутся во Францию. С тех пор как в декабре умер принц-консорт, королева Виктория ещё не появлялась на людях — говорят, она тоскует так, что может умереть. Мексика: мы вывели оттуда свои войска теперь, когда стало ясно, что этот психопат Наполеон III решительно настроен сделать её французским владением. Голод и бунты по всей Европе. — Макфей нерешительно помолчал. — Могу я принести тебе что-нибудь?

— Новый желудок. — Струан бросил взгляд на конверт, который сжимал в руке. — Джейми, оставь мне газету, просмотри почту, потом возвращайся, и мы решим, что нужно сделать здесь до того, как я уеду… — Раздался легкий шорох, и они оглянулись на дверь в соседнюю комнату, которая оказалась наполовину открытой. На пороге стояла Анжелика. Поверх ночной рубашки был наброшен элегантный пеньюар.

— Хеллоу, chéri, — тут же произнесла она. — Мне показалось, я услышала голоса. Как ты себя сегодня чувствуешь? Доброе утро, Джейми. Малкольм, ты выглядишь гораздо лучше. Тебе нужно что-нибудь? Скажи, я принесу.

— Нет, спасибо. Входи. Присаживайся, ты выглядишь восхитительно. Тебе хорошо спалось?

— Не слишком, но это неважно, — ответила она, хотя спала превосходно. Благоухая духами, она с милой улыбкой коснулась его и села рядом. — Позавтракаем вместе?

Макфей заставил себя оторваться от неё взглядом и мыслями.

— Я вернусь, когда со всеми договорюсь и все устрою. Джорджа Бебкотта я предупрежу.

Когда дверь закрылась за ним, Анжелика провела ладонью по нахмуренному лбу Струана, и он поймал её руку, с любовью глядя на неё. Конверт соскользнул на пол. Она подняла его. Слегка нахмурилась.

— Почему ты такой печальный?

— Отец умер.

Его печаль вызвала слезы у неё на глазах. Ей всегда было очень легко расплакаться, слезы появлялись почти что по желанию, и она с раннего детства знала, какое действие они оказывают на других, особенно на её тетю и дядю. Все, что ей для этого нужно было сделать, — это вспомнить, как её мама умерла, подарив жизнь её брату.

— Но, Анжелика, — всегда говорила ей тетя страдающим голосом, — бедный крошка Жерар твой единственный брат, другого настоящего брата у тебя уже никогда не будет, даже если этот твой никчемный отец женится во второй раз.

— Я ненавижу его.

— Он не виноват в этом, бедный мальчик, его роды были ужасными.

— Мне все равно, он убил маман, убил её!

— Не плачь, Анжелика…

И вот сейчас Струан повторял те же самые слова — слезы пришли легко, потому что ей действительно было жаль его. «Бедный Малкольм, надо же, потерять отца — его отец был милым человеком, милым со мной. Бедный Малкольм, он старается быть мужественным. Ладно, скоро ты поправишься, и сейчас быть рядом уже гораздо легче: запах пропал, то есть почти пропал. Неожиданно в её сознании возник призрак её собственного отца: „Не забывай, что этот Малкольм скоро унаследует все: корабли, власть и…“

Я не стану думать об этом. Или… или о той, другой, вещи».

Она вытерла слезы.

— Ну вот, а теперь расскажи мне все.

— Рассказывать особенно нечего. Отец умер. Похороны прошли много дней назад, и я должен немедленно возвращаться в Гонконг.

— Конечно, конечно, но не раньше, чем ты достаточно окрепнешь для этого. — Она наклонилась вперед и легко коснулась его щеки губами. — Что ты будешь делать, когда мы туда приедем?

После секундной паузы он твердо сказал:

— Я наследник. Я — тайпэн.

— Тайпэн «Благородного Дома»? — Она постаралась, чтобы её удивление выглядело искренним, потом деликатно добавила: — Малкольм, дорогой, все это так ужасно, я говорю о твоем отце, но… но, по-своему, это ведь не было неожиданностью, нет? Папа рассказывал мне, что он уже долгое время был болен.

— Нет, это не было неожиданностью, ты права.

— Это так печально, но… тайпэн «Благородного Дома», даже при таких обстоятельствах позвольте мне первой поздравить вас. — Она присела перед ним в реверансе так же изящно, как присела бы перед королем, потом вернулась в кресло, довольная собой. Он как-то странно смотрел на неё. — Что?

— Просто ты заставляешь меня испытывать такую гордость, мне так чудесно с тобой. Ты выйдешь за меня замуж?