Гала. Муза Сальвадора Дали

В семье Дьяконовых не хотели и слышать о том, чтобы Гала уехала, как не хотели слышать в семье Гренделей о приезде «русской девочки Гала». Особенно сопротивлялись отцы семейств. Димитрий Ильич Гомберг возмущался и злился, но Гала не так-то просто было заставить отказаться от своих планов. Настойчивая, упорная, она стремилась добиться своего любой ценой. Если ей возражали, она замыкалась в себе, и на ее лице появлялось выражение упрямства и ожесточенности. Правда, Димитрий Ильич был слишком либерально настроен, чтобы обнаружить в семейной жизни качества тирана. А вот отец Поля, Клеман Грендель, возражал категорически. Он претендовал на безоговорочное командование в семье и не позволял себя разжалобить. Ему совершенно не хотелось заниматься иностранкой. Что за абсурдная идея – пригласить Гала в Париж? Сыну что – парижанок мало? Ведь девушку придется содержать, нести за нее ответственность, а это в планы отца, призванного на фронт, не входило. Да и Полю, не успевшему войти в тонкости дела отца, пришлось стать солдатом. Но пока не на передовой – слабое здоровье подвело и одновременно спасло поэта. Он не выдержал перегрузок и плохого питания и весь 1915 год и начало 1916-го провел в госпиталях, страдая от бронхита, мигреней, болей в животе и упадка сил.

«Я не понимаю, зачем сейчас обсуждать вопрос об этой русской девочке», – с возмущением писал ему отец. «Мы не в состоянии ничего сделать», – раздраженно добавлял он, уверенный, что в сложившейся обстановке говорить о помолвке по меньшей мере несвоевременно. «Я не хотел бы, чтобы она оставалась у нас», – заявлял он своему «малышу Жежену». Пригласить к себе девушку из далекой страны значило безоговорочно принять ее, а тут и до женитьбы недалеко. Но зачем Полю сейчас жениться, да еще на русской, к тому же не совсем здоровой? Он еще слишком молод! Отец не собирался сдавать свои позиции в этом вопросе. «Ты достаточно устала с начала войны, – пишет он жене, – для того, чтобы добавить ко всем нашим моральным, физическим и финансовым тяготам еще одну. В настоящий момент это невозможно».

Однако влюбленные вовсю пытались настоять на своем. Поль забрасывал отца письмами и в каждом из них писал о Гала, часто не напрямую, но довольно прозрачно: «Папочка, я скучаю, но я постоянно думаю о тебе, о маме и еще о ком-то, кого ты хорошо знаешь и кто тоже имеет причины скучать, потому что тоже любит и ждет… Сейчас я очень часто и регулярно получаю письма из России». «Малыш Жежен», несмотря на отцовские возражения, не собирался забывать свою любимую девушку. А та не спала ночей в тревоге за жизнь Поля. Больше всего она опасалась, что его отправят на фронт, и, как это ни парадоксально, была даже рада тому, что он болен, так же как и мать Поля. Поль же, с одной стороны, боялся войны, а с другой – был готов идти защищать Францию. «Война приводит меня в отчаяние», – писал Поль матери из госпиталя, но у него вызывало огорчение то, что он не может сражаться на передовой, как другие мужчины, и отсиживается в тылу. Из-за слабого здоровья – Поль не мог переносить голод и лишения – его отправили работать санитаром в госпиталях на места сражения на реке Сомм, где он помогал делать перевязки, ухаживал за ранеными и, как человек, владеющий пером, выполнял, пожалуй, самую тяжелую обязанность: в письмах сообщал родственникам о погибших. Таких писем приходилось писать до пятидесяти в день.