Галактический глюк

– Я это разумею, – с неожиданной грустью вздохнул Жан-Мари. – После того, як мы с дедом в отработанное топливо окунулись, меня ведь тоже с работы поперли. Гуторили, ты, мол, теперь инвалид, с работой своей справляться не можешь. Получай свою пенсию по нетрудоспособности и жри рыбные консервы – в них фосфору много. Я тогда недели три пил, не просыхая. Мозговал, – точно повешусь! Благо, мэнши добрые нашлись, выправили мне ИК, як следует, и помогли снова устроиться чистильщиком в космопорт.

– И вот мой напарник решил помочь своему безнадежно устаревшему предку, – насмешливые интонации в голосе Вениамина прозвучали как-то очень уж неуверенно.

– Я сделал самое малое из того, что было в моих силах, – Фредриксон посадил мишку-гвардейца на место и соединил руки за спиной. – Выправляя наши индивидуальные коды, я заодно оформил перевод ИскИна из кабака «Бивис и Батхед» в столичный космопорт. Честное слово, Веня, я не предполагал, что его доставят так быстро.

– У оллариушников все время так, – со знанием дела объяснил Канищефф. – Чем проще вопрос, тем дольше его решают. А ежели вдруг кому дурь якая в башку втемяшится, ну, вроде того – ты уж сори меня, Фредди, – шобы ИскИна из кабака в космопорт перетащить, так это они зараз. Вот, помнится, был у нас случай…

Жан-Мари подбоченился и поудобнее перекинул ремень автомата на плече – по всему было видно, что он готовится к обстоятельному изложению долгой и весьма поучительной истории.

Вениамин не был расположен слушать притчи в невразумительном изложении чистильщика. Поэтому, чтобы деликатно заткнуть Канищеффу рот, Обвалов скомандовал:

– Фред, плесни Жану-Мари граммов сто спирта.

К вящему удивлению Вениамина, Канищефф затряс головой, словно ему предлагали не кир, а чашу с цикутой.

– Найн, найн, Ральфович. Аригато, конечно, но – найн. Не время сичас спиртягу пьянствовать.

– В каком смысле? – растерянно переспросил Вениамин.

– В том самом, шо сперва надо бизнес робить, – Жан-Мари гордо выпятил грудь и положил руку на автомат. – Хочу, разумеешь, отчизне послужить.

– Ну понятно, – растерянно кивнул Вениамин. – Только имей в виду, что мы с Фредриксоном служим Земной федерации.

– А мне по фигу! – бесшабашно тряхнул головой Жан-Мари (ни дать ни взять карбонарий!).

– Ну если так…

Не зная, что еще сказать, Вениамин бросил взгляд на универ-скрин.

Вокруг «Пинты» царила все та же суета. Только теперь она стала – как бы это правильно сказать? – более упорядоченной, что ли. Не рискуя приближаться к защитному полю корабля, джаниты, как и прежде, бесцельно носились кругами, но перемещение их было уже не хаотичным, а подчиненным некой непонятной стороннему наблюдателю закономерности, которую тем не менее при желании можно было вычислить. Не иначе, как возле «Пинты» объявился кто-то из старших командиров, который так же, как все, не знал, что делать, но при этом уверенно отдавал приказания, смысла в которых было не больше, чем в раскатах майского грома. Настроив аудиосенсоры, можно было послушать, что за приказы отдают своим подчиненным командиры, но кому это было интересно?

– Про ежика не запамятовал? – напомнил Вениамину Канищефф. – Ты его, вроде як, распороть собирался.

Обвалов в некотором замешательстве посмотрел на плюшевую игрушку, которую держал в руке. Почему он до сих пор не заглянул внутрь ежика? Они ведь именно за этим сюда и пришли, чтобы проверить слова Юксаре насчет того, что в ежике спрятан перстень Великого Магистра. Почему же он до сих пор не сделал это? Вениамин не хотел самому себе признаться в том, что в душе он надеялся – ежик окажется просто игрушкой, без какой-либо специфической начинки. Ну, на худой конец, найдут они в еже перстень, но никакого мемори-чипа в нем не обнаружится. Мог же, в конце концов, Великий Магистр хранить перстень просто как память! О друге, о матери, о далекой, потерянной когда-то давным-давно возлюбленной, наконец! Любой из этих вариантов избавил бы Вениамина от необходимости решать, как поступить с мемори-чипом.

Обвалов помял игрушку, пытаясь на ощупь определить, есть ли в ней что-нибудь, кроме синтетических волокон, но ровным счетом ничего не почувствовал. Ежик был мягким, как и полагается плюшевой игрушке. А живот у него был настолько большой, что спрятать в него можно было не то что перстень, а даже шкатулку с драгоценностями.

Дабы не тянуть далее, Обвалов кинул ежика на стол, прижал его сверху ладонью и потянулся за ножом, лежавшим в тарелке, перемазанной его любимым острым соусом «Дум».

– Постой! – раздался крик Фредриксона.

При этом выражение лица у ИскИна была таким, словно он увидел, как пьяный хирург занес скальпель над животом его родного брата.

Обвалов с готовностью опустил нож.

– Это же коллекционная вещь, – с укоризной произнес ИскИн.

– Ну вот и займись ею, – Вениамин кинул ежика Фредриксону.

ИскИн перевернул плюшевую зверушку вниз головой и ногтем мизинца подцепил тонкий шов внизу живота.

В воцарившейся тишине звучно шмыгнул носом Жан-Мари.