Галактический глюк

– Найн, – снова качнул головой Сид.

Вениамин посмотрел на парня с подозрением. Для человека, приговоренного к работам на свалке токсичных отходов, вид у него был слишком уж беспечный.

– Значит, завтра нас отправят на Мусорный остров? – еще раз для верности уточнил Вениамин.

– Индид, – кивнул Сид.

– Всех, – обвел рукой ряды камер-клеток Вениамин.

– Ну, почти всех, – ответил Сид.

– И на якой срок?

– Ты о чем? – удивленно вытаращился на него Сид.

– Когда мы назад вернемся? – иначе сформулировал вопрос Вениамин.

Сид криво усмехнулся. А может быть, поморщился от зубной боли.

– С Мусорного острова не возвращаются.

– Як же там люди живут? Среди токсичных отходов?

– Не ведаю, – пожал плечами Сид. – Я там не был.

Вениамин прошелся по камере, остановился возле решетки, провел ладонью по лицу.

– Хай, ну и порядочки у вас.

На это заявление Сид ничего не ответил – какой смысл обсуждать существующую систему, если изменить ее нельзя. Мир несовершенен, и с этим, увы, ничего невозможно поделать. И прав тот, кто относится к сему факту с философским спокойствием.

– Тебя как кличут-то? – спросил Сид-философ.

– Вениамин. Вениамин Ральфович Обвалов.

– Зря ты прифлаел на Веритас, Вениамин Ральфович.

Как ни странно, но ни в голосе, ни во взгляде парня не было даже намека на насмешку.

– Ара, инц лясир, Сид. Порочный – это твоя фамилия?

– Найн, кликуха.

– Ты в самом деле порочен?

– Так они разумеют, – пожал плечами Сид.

– Хто? – не понял Вениамин.

– Оллариушники.

– А ты сам разве не из них?

– Я-то? – Сид оскалился, и меж зубов его на мгновение выскользнул кончик языка – точно жало змеиное. – Найн.

Ответ соседа по камере заставил Вениамина задуматься.

– Я мозговал, что на Веритасе все оллариушники.

– Почти все. Кроме тех, хто найн.

– И хто же найн?

– Я!

Гордо было сказано!

– Ты один?

– Хай найн, есть и другие. Мозгую, на Мусорном острове таких, як мы, полно.

– Пуркуа же ты не уфлаишь с Веритаса?

Сид глянул на задавшего вопрос Вениамина, точно на младенца неразумного.

– С Веритаса не уфлаишь. Тут либо будь оллариушником, як все, либо отправляйся на Мусорный остров. Хай и почему я должен уфлаеть? Мой дед высадился на Веритасе, когда здесь еще никаких оллариушников не было! Пусть они и убираются!

Парень разгорячился настолько, что пару раз в сердцах ударил ребром ладони по решетке.

– За шо тебя взяли? – спросил Вениамин. – За то, шо Оллариу вместе со всеми не кричал?

– За саморез.

– Инчэ?

Сид повернулся к Вениамину спиной и скинул с плеч рубашку. Под левой лопаткой багровел свежий шрам – небольшой, сантиметра два в длину, аккуратный.

– Сид, ты забываешь, шо я не местный, – с укоризной произнес Вениамин.

Парень накинул рубашку на плечи и повернулся к Вениамину лицом.

– Я вырезал вживленный идентификатор. Ну, не сам, конечно, – помогли. Но инициатива была моя.

Брови Вениамина поползли вверх, а затем сошлись у середины лба. То, о чем говорил Сид, – если, конечно, Обвалов правильно его понял, – было чудовищно, невообразимо и дико. Требовалось приложить определенное усилие, чтобы поверить, что подобное могло происходить на самом деле.

– Ты хошь прогуторить, шо вживленный идентификатор личности есть у каждого жителя Веритаса? – спросил он для того, чтобы окончательно развеять все сомнения.

– За Мусорный остров ничего прогуторить не могу. А на Первом континенте вживленный идентификатор есть у каждого, хто олдей двенадцати роков.

– То есть джаниты могут легко определить местонахождение любого гражданина, введя соответствующий код в поисковую систему, – в полнейшем замешательстве Вениамин обхватил ладонью подбородок. – Хай, теперь я кумекаю, насколько глуп был мой вопрос о правах разумных существ.

Вениамин сделал два шага по камере, уперся в стену, развернулся и шагнул в обратную сторону.

– Я все мозгую, есть ли идентификатор у Великого Магистра Ордена? – задумчиво произнес Сид. – Ты шо по этому поводу шурупишь?

Вениамин рассеянно посмотрел на Сида.

– Это имеет якое-то значение?

– Хай найн, симпл интересно.

Ничего не ответив, Вениамин продолжал ходить по камере.

Минут десять Сид молча наблюдал за ним, время от времени тяжко вздыхая, – больно было смотреть, как человек мается.

– Хай не переживай ты так, Вениамин Ральфович, – сказал он наконец. – Мозгую, и на Мусорном острове люди живут. Станем держаться вместе, глядишь, и не пропадем.

Вениамин остановился посреди камеры – если, конечно, уместно говорить о центре помещения, в котором с трудом можно было сделать два шага, – щелкнул пальцами и улыбнулся.

– Ось так, Сид, только у меня другие планы.

– Инче? – поинтересовался Сид – ненавязчиво, именно так, как и подобает сокамернику, не успевшему съесть с товарищем по несчастью даже пары ложек соли.

– Собираюсь ночью свалить отсюда. У тебя есть на примете кильдим, где можно отсидеться?

Сид, похоже, решил, что Вениамин спятил. Он медленно набрал полную грудь воздуха и чуть приподнял руки, как будто собираясь сказать – ты не волнуйся, дорогой, все будет в порядке – и, может быть, даже постараться улыбнуться после этого. Но – пауза. А затем:

– Отсюда не убежать.

– Ты в этом уверен?

Снова долгая пауза.