Галактический скиталец

— Ты не очень-то обольщайся на мой счет. Итак, Пит Джон Редик, для тебя просто Пит, к твоим услугам. Мне двадцать семь лет, я не женат и никаких намерений на этот счет пока не имею. Мы с тобой познакомились четыре года назад. Не помню, где мы познакомились и при каких обстоятельствах, — как видишь, небольшая амнезия наблюдается и у меня, хотя я надеюсь, что мне все же удастся это вспомнить, если ты, конечно, немного мне поможешь. Вот уже три года мы с тобой довольно близкие друзья. Обычно мы с тобой встречались раз в неделю. Иногда я ужинал с тобой и с Робин, а иногда — это бывало не чаще раза в месяц — я приглашал на эти ужины одну из своих подружек. Случалось, покупал билеты в театр для нас троих, реже — для четверых, если я приглашал с собой даму. Главное — нас связывали общие интересы. Мы могли беседовать на любые темы… Ну а остальные детали и подробности, я думаю, мы оставим на потом, если вдруг возникнет такая необходимость. А сейчас… ты хочешь спросить меня о чем-либо? Что тебя интересует в первую очередь?

— В данный момент ничего. И спрашивать тебя сейчас я не хочу… Знаешь, Пит, еще никто и никогда не представлялся мне таким замечательным образом. Я чувствую, что мы снова станем друзьями, даже если я больше никогда не вспомню о нашей прежней дружбе. Что тебе сказал Арчи по телефону? Он просил тебя убедить меня в необходимости проконсультироваться у психиатра?

— Он намекал на нечто в этом роде. А почему ты не хочешь?

— Хорошо, я скажу… У них лишь один способ обращения с пациентом, так ведь? Это гипноз.

— Но это, пожалуй, самый быстрый способ, когда возникает необходимость срочно добиться результата. Однако далеко не всегда и не во всех случаях этот способ дает желаемый результат. И если уж решиться на это, то надо идти к действительно высококвалифицированному специалисту.

— А чего от него можно ждать? Кто знает, что ему еще вздумается предпринять в таком случае? Если бы я только знал! Ведь все мои средства защиты уже исчерпаны… Я хочу сказать, что никто не заставит меня лечь на кушетку, закрыть глаза и рассказывать о первых днях моего пребывания на этой земле, так как я все равно ничего не помню. Мне ведь сейчас около четырех дней от роду. А эти четыре дня вряд ли предоставят ему достаточно материала для анализа, и все, что я смогу ему рассказать о моей прежней жизни, будет для него звучать, как тихая музыка.

— Пусть даже так. Возможно, ему и удалось бы добиться результата. Ты сказал, что у тебя не осталось никаких средств защиты. Но они у тебя есть! Одним из них является твое теперешнее чувство неприязни к психоанализу как таковому и к гипнозу в особенности. Он мог бы заставить тебя понять причину этого чувства.

— И в чем же будет заключаться эта причина?

— Может быть, это — твой собственный страх, что именно ты убил бабушку Таттл.

— Нет, этого не может быть, я не верю. Полиция абсолютно уверена, что я ее не убивал.

— Полиция больше уверена в этом, чем ты сам. Я тебе, Род, скажу вот что: ты сам себя достаточно хорошо знаешь, чтобы быть уверенным в том, что сознательно, в здравом уме, ты никогда бы не смог ее убить. Тем не менее ты боишься, сознательно или бессознательно, что, возможно, действовал в момент умопомрачения. Ты боишься, что под гипнозом признаешься в содеянном, то есть разоблачишь сам себя. Тот факт, что ты изобличишь сам себя перед каким-то чужим человеком, то бишь психиатром, еще не станет решающим фактором, поскольку если бы ты точно знал, что убил бабушку Таттл, то сдался бы в руки правосудия.

— Откуда тебе это известно?

— Я же знаю тебя. Знаю также, что в здравом рассудке, трезвый или даже пьяный, ты никогда не смог бы совершить убийство. А еще я знаю, что если бы тебе вдруг стало известно, что ты сошел с ума и совершил убийство в состоянии безумия, ты не смог бы свободно ходить по улицам, просто жить, постоянно испытывая страх, что вдруг это повторится снова.

— Да, я считаю, что ты прав. Но — черт возьми! — я все равно не хочу подвергаться ни психоанализу, ни гипнозу! Это неправда, что амнезия отступает или медленно, постепенно, или сразу, вдруг!

— Почти всегда так, и особенно если исчезают причины, ее вызвавшие. Послушай, Род, разреши мне сказать тебе: ты ее не убивал. Я абсолютно уверен.

— Как же ты можешь быть уверен в этом?

— По тем же мотивам, что убедили полицию. К этому надо прибавить и тот факт, что я хорошо знаю тебя и неплохо знаком с основами психологии. Я ни в коем случае не могу тебя представить в роли сознательного и хладнокровного убийцы-психопата.

— Почему?

— Ты был пьян, — сказал Редик, вытаскивая из кармана трубку и мешочек с табаком. — Ты был сильно пьян, потому что на следующий день должен был состояться ваш развод с Робин. Не будь этого, ты бы так не напился. И никто не сможет никакими силами убедить меня, что на почве этого опьянения, связанного, между прочим, с Робин, и уж никоим образом с твоей бабушкой, у тебя вдруг возникла мысль убить старушку, неважно, сознательно или в припадке психопатии.