Галактический следопыт

Шайна с улыбкой покачала головой: «С отцом я как-нибудь свыкнусь. Ты прекрасно знаешь, что он человек разумный, и жестокостью не отличается».

«Как любая стихийная сила! Бури, грозы, ураганы — их тоже нельзя назвать неразумными или жестокими. Но с ними невозможно справиться, взывая к доброте и логике».

Шайна печально рассмеялась: «И ты намерен „справиться“ с моим бедным отцом?»

«Другого выхода нет. Я — раскрепоститель. Я обязан вернуть своему народу земли, отнятые у него твоим народом, отнятые обманом и насилием!»

Джерд Джемаз поднял глаза к потолку и наполовину отвернулся. Кельсе сказал: «Кстати о моем отце. Сегодня я получил от него письмо — весьма любопытное. В частности, он пишет: „Если, паче чаяния, ты встретишься с бездельником и плутом Джорджолом, постарайся привести его в чувство. Так будет лучше для него самого. Возможно, перспектива делать карьеру в Рассветной усадьбе его больше не привлекает. Тем не менее, передай ему, что после того, как надутый им пузырь лопнет (а это рано или поздно произойдет), я всегда буду рад приветствовать его у себя — по причинам, всем нам хорошо известным. Я только что вернулся из Вольводеса и не могу дождаться вашего приезда. Мне пришлось пережить невероятные приключения. Смогу рассказать одну забавную шутку — я затратил десять лет на то, чтобы ее раскопать. Потрясающая по своей нелепости ситуация! Ты будешь смеяться до слез… Не сомневаюсь, что Джорджол тоже мог бы извлечь из моего рассказа весьма поучительную мораль…“. Остальное к тебе не относится».

Джорджол высоко поднял выбеленные брови: «О чем это он? Я не интересуюсь анекдотами».

«Не знаю, не знаю… Мне, например, не терпится выяснить, кому и как впервые удалось рассмешить отца до слез».

Джорджол погладил свой длинный нос, лишенный — явно хирургическим путем — типичного для любого ульдры уродливо свисающего кончика: «Насколько я помню, Ютер Мэддок действительно никогда не отличался чувством юмора».

«Верно, — кивнул Кельсе. — Тем не менее, он устроен гораздо сложнее, чем ты себе представляешь».

Джорджол нахмурился, помолчал: «Твой отец руководствовался, главным образом, строгими правилами этикета. Кто знает, что он за человек на самом деле?»

«Всех нас формируют жизненные обстоятельства», — пожал плечами Кельсе.

Джорджол широко ухмыльнулся, обнажив зубы белее выбеленных волос, сверкнувшие на фоне темной синеватой кожи: «О нет! Я — это я, потому что я сам — вершитель своей судьбы!»

Шайна не сумела сдержать нервную усмешку: «Послушай, Кексик… Джорджол — Серый Принц — как бы ты себя не называл — опомнись! Если ты будешь выкрикивать лозунги с такой страстью, люди испугаются и подумают, что ты спятил».

Ухмылка Джорджола слегка увяла: «Как тебе известно, я человек страстный». Вальтрина позвала его с другого конца зала. Джорджол откланялся, бросил последний быстрый взгляд на Шайну и удалился.

Шайна глубоко вздохнула: «Что правда, то правда. Его всегда обуревали страсти».

Поблизости оказался Эррис Замматцен: «Не могу не заметить, молодые люди, что вы, по-видимому, близко знакомы с Серым Принцем?»

«С Кексиком? А как же! — злорадно отозвался Кельсе. — Отец подобрал его младенцем на окраине Вольных земель — он даже не подкидыш, родители бросили его подыхать в пустыне. Кексик вырос с нами в усадьбе, под присмотром управляющего-ао».

«Отец всегда жалел Кексика, — задумчиво произнесла Шайна. — Когда нас ловили на какой-нибудь злостной проделке — а хулиганили мы на славу! — мы с Кельсс непременно получали затрещины, а Кексик отделывался выговором».

«По сути дела жалостью это назвать нельзя, — возразил Кельсе. — Отец просто-напросто соблюдал этикет, упомянутый тем же Кексиком. Ударить синего — хуже, чем убить».

Замматцен взглянул на группу кочевников, стоявших поодаль: «Выглядят они достаточно внушительно. Не возникает ни малейшего желания подойти и влепить одному из них пощечину».

«Ответная пощечина не последует — ульдра промолчит, а потом зарежет вас в темном углу. Впрочем, может зарезать и сразу, при всех. У них только женщины дерутся голыми руками. Причем женские драки — популярная забава».

Замматцен с любопытством повернулся к Кельсе: «Возникает впечатление, что ульдры не вызывают у вас симпатию».

«Почему же? Ульдры ульдрам рознь. Наши ао, например, ведут себя вполне прилично. Шаман Кургеч — один из ближайших приятелей моего отца. В поместье запрещены женские драки и некоторые другие отвратительные обычаи. Но кочевники продолжают заниматься колдовством — с этим мы справиться не можем».

«Надо полагать, Джорджол не воспитывался как ульдра?»

«А он никак не воспитывался. Жил с управляющим-ао, на уроки ходил вместе с нами, играл вместе с нами, носил ойкуменическую одежду. Мы даже не вспоминали о том, что он — синий».

«Я им всегда восхищалась, — заметила Шайна. — Особенно после того, как он спас Кельсе от эрджина».

«Даже так! Вы потеряли руку и ногу в схватке с эрджином?»