Галактический следопыт

«Оставайтесь в кругу огня, — предупредил Кургеч. — Теперь для них этот клочок земли — чужой. Чтобы нас достать, им придется затрачивать слишком много энергии».

«Ничего не понимаю, — пожаловался Глиссам. — Что происходит?»

«Жрецы пытаются заворожить нас, усиливая мысли, — объяснил Кургеч. — Они пользуются священными реликвиями — древними приборами. На этом волшебстве и держится их власть».

«Не позволяйте себе дремать, даже с открытыми глазами, — посоветовал Джемаз. — И подкладывайте хворост».

«Постараюсь», — коротко ответил Глиссам.

Шло время — десять, пятнадцать, двадцать минут… «Небывальщина!» — думал Эльво. Костры никак не хотели разгораться, больше дымили и тлели. Красно-оранжевые языки пламени прорывались через дым и тут же прятались. Эльво Глиссам чувствовал, что из темноты, из-за линии огня, сидя на корточках, на него смотрят какие-то силуэты — чернильно-черными глазами.

«Не поддавайтесь панике, — сказал Джемаз. — Не обращайте внимания».

Глиссам хрипло рассмеялся: «Я в холодном поту, у меня замирает дыхание и стучат зубы. Панике я не поддаюсь, но костры гаснут».

«Что ж, синяя магия полезна, но пора прибегнуть и к испытанной на практике магии пришлых, — решил Джерд Джемаз. — Кургеч, спроси-ка их: как им понравится лесной пожар?»

Настала зловещая тишина. Джемаз вынул из центрального костра пылающую головню и сделал шаг в сторону Аллубанского леса.

Напряжение лопнуло, как натянутая струна. Костры вдруг разгорелись. Эльво Глиссам больше не угадывал вокруг сидящих на корточках фигур. Чернильная тьма рассеялась — над степью снова мерцали звезды. Джемаз положил головню обратно в костер и, подбоченившись, повернулся к лесу в презрительно-безразличной позе, так часто раздражавшей Глиссама. Ветер, однако, не вернулся — выдалась исключительно тихая ночь. Не было никакой возможности отъехать подальше в успокоительные просторы сорайи.

«Жрецы в ярости и страхе, — заметил Кургеч. — Они могут попробовать что-нибудь попроще».

Джемаз встрепенулся и обратился к спутникам с неожиданной настойчивостью: «В лес! Там, по меньшей мере, мы не будем на виду».

Забравшись в развилки сучковатых деревьев, все трое притаились в непроглядной тьме под плотной завесой листвы. В двадцати метрах, там, где начиналась степь, в отблесках догоравших костров виднелся парусный йол. И снова — в который раз! — Эльво Глиссам подумал о том, что если ему повезет, и он вернется в далекий безопасный Оланж, ярких воспоминаний ему хватит на всю оставшуюся жизнь. Он сомневался, что когда-нибудь снова соблазнится перспективой странствий по бескрайней Пальге… Напряженно прислушиваясь, Глиссам не мог уловить ни звука. Он не видел ни Джемаза, ни Кургеча, устроившихся где-то неподалеку, по левую руку. Эльво печально усмехнулся. Вся эта ночная история казалась абсурдной, как дешевая мелодрама — до тех пор, пока он не вспоминал обступавший со всех сторон, гасивший костры, давивший на сердце чернильный страх.

Тянулось время. Неподвижно ждать в развилке ветвей становилось все неудобнее. Уже, наверное, было за полночь. Как долго Джемаз собирается сидеть на дереве? Не до утра же! Конечно же, минут через пять или десять либо Кургеч, либо Джемаз решат, наконец, что опасность миновала, и что настало время по-человечески отдохнуть.

Прошло десять, пятнадцать минут, полчаса. Эльво Глиссам глубоко вздохнул и решил осторожно позвать спутников, чтобы узнать, сколько еще они намерены играть в прятки с ветроходскими жрецами. Он уже открыл рот, но сдержался. Джерд Джемаз мог не одобрить такое поведение. Джемаз не предупреждал о необходимости соблюдать тишину, но в сложившихся обстоятельствах молчание могло рассматриваться как само собой разумеющееся условие. В связи с чем лучше всего было придержать язык. Вне всякого сомнения, Кургечу и Джемазу тоже было неудобно сидеть на ветках. А если они считали нужным терпеть такое неудобство, то почему бы его не мог или не хотел терпеть Эльво Глиссам? Для того, чтобы размять онемевшие ноги, Глиссам осторожно подтянулся, встал на развилку дерева обеими ступнями и начал было распрямляться, но стукнулся теменем о толстый сук и, неуклюже отпрянув, оцарапал щеку еще обо что-то. Прислонившись спиной к стволу в полусогнутом положении, Эльво разглядел среди листвы, на фоне проблесков звезд, безошибочно узнаваемый силуэт скрепленного проволокой скелета. Щеку ему поцарапал острый конец проволоки, обвязывавшей кости правой ступни мертвеца. Ступня, лишенная большого пальца, продолжала бесшумно качаться, почти прикасаясь к лицу. Эльво Глиссам поспешно вернулся в первоначальное сидячее положение.