Галактический вихрь

Под ногами по-прежнему похрустывало, но теперь это был не металл, а шлак. Черные твердые комочки устилали землю, отчего и появилось название этого участка Мемориала.

Ущелье опять плавно изогнулось, его стены разошлись еще дальше, и впереди забрезжил нежно-зеленый свет. Здесь появлялись первые деревца. Они были кривыми и тощими, словно больными, но упрямо тянулись вверх, к свету. С каждым шагом деревьев становилось все больше, они выпрямлялись, и их листва заметно менялась, наливаясь свежестью.

Это и была та часть Мемориала, куда приезжало на отдых все население равнины. Тут назначались свидания и проводились неофициальные встречи, среди деревьев прятались маленькие уютные кафе, покрытые травой дорожки вели к мелководным озерам, по берегам которых были выстроены бунгало для желающих провести в этом маленьком зеленом раю несколько дней.

Это было любимое место всех жителей равнины Красного Солнца, но никто не знал или, может быть, просто не хотел знать истинного смысла и значения Мемориала. Сюда приезжали отдохнуть, а не задаваться вопросами.

Николай, спешивший по одной из боковых аллей парка в глубину Мемориала, имел свою конкретную цель. С каждым шагом его глаза блестели все лихорадочнее от плохо скрытого возбуждения. Вот уже около года у него была Тайна. Такая, которой он ни с кем не мог поделиться, потому что дал клятву.

Семнадцатилетний юноша был одним из Посвященных. Одним из очень немногих людей, кто знал истинную историю.

Его судьбу предопределило генетическое наследство — Николай Воронцов был последним из прямых потомков основателей колонии. Но даже его мать не знала об этом. Да и он сам был посвящен в собственное генеалогическое древо не так давно — всего десять месяцев назад, как раз в день своего совершеннолетия.

У дальней стены ущелья, в тупике аллеи, где вековые деревья вплотную примыкали к скалам, образуя тенистый шатер, его уже ждали.

Из зеленого сумрака, неслышный и неотличимый от собственной тени, вышел высокий статный человек с голубыми глазами. Это был Андрегер — наставник Николая.

— Доброй ночи, джеал! — радостно поприветствовал его мальчик.

— Доброй ночи, мой юный друг. — Андрегер потрепал его по плечу. — Сегодня ты явился даже раньше, чем вчера, — заметил он, увлекая Николая к отвесной стене.

— Мне нравится тут… Это…

— Возбуждает? — с легким оттенком иронии подсказал старый Джоарг.

Николай кивнул. Он уже понемногу начинал привыкать к проницательности Джоаргов. И чем больше он их узнавал, тем сильнее ему хотелось стать одним из них…

Тем временем небольшой, тщательно закамуфлированный под общий фон сегмент стены отошел в сторону, открыв узкий проход. Они вошли, и стена за их спиной бесшумно встала на место.

Коридор был просто расселиной, кривой и узкой. Конечно, можно было его выпрямить и расширить, но это место, как и весь комплекс пещер Мемориала, о котором знали лишь единицы избранных, обладал негласным табу. Здесь все сохранялось неизменным. Точно таким, как было почти тысячу двести лет назад.

Первое помещение, которому кто-то из основателей Ордена Джоаргов дал поэтичное название «Зала Двух Ликов», было освещено рассеянными лучами исполненной при помощи голографического проектора маленькой опалесцирующей туманности.

Со стен зала смотрели два лица, выполненные в виде барельефа.

Семен Воронцов и Яна Илбрехт.

Их лица были обращены вполоборота друг к другу, и пятна багровых отсветов от спроецированной в центре зала туманности играли на них, делая их черты почти живыми. Теперь Николай знал, что он — самый младший и пока что последний их прямой потомок.

Сразу за этим залом начинался настоящий лабиринт. Широкие, втрое превышающие человеческий рост тоннели вели в разные стороны, причудливо изгибаясь и не подчиняясь никакой симметрии. Они были освещены тусклым зеленоватым сиянием, которое испускал сам материал стен, так что походили на мутные световые реки, то и дело вливающиеся в исполинские озера залов.

Николай уже знал, что это построили не люди. Какие-то древние обитатели сферы жили тут в незапамятные времена. От них осталось лишь тусклое сияние этих стен.

«Печально… — подумал он, шагая вслед за Андрегером. — От них не осталось даже праха… И мы не догадываемся, кем были эти загадочные строители…»

Иногда ему становилось очень обидно, что никто не знает об этой части Мемориала. Тут было на что посмотреть и о чем задуматься. И прежде всего над их собственным прошлым.

Дело в том, что залы подземелий отнюдь не были пусты. Их наполняли мысли Семена Воронцова, который, собственно, и создал Мемориал. И эти мысли, его странная, порой гротескная и непонятная фантазия были облечены в материал древних артефактов. Они принадлежали людям и вызывали не благоговение, а страх.