Галактический враг

Дайен тоже надел строгую черную форму, какую носили офицеры, находившиеся на борту кораблей Командующего. На нем не было никаких знаков отличия или орденов. Только лента из пурпурного атласа, перехватившая талию и завязанная на левом плече, определяла его статус. И еще золотая брошь в форме гривастой львиной головы. Глаза льва были из синего сапфира. Эту брошь ему подарил лорд Саган.

Охрана выстроилась в шеренгу и встала по стойке «смирно».

Генерал Дикстер с достоинством склонился в торжественном поклоне:

– Ваше величество!

Таск тоже поклонился, но сделал это весьма неуклюже. Он упражнялся тысячу раз, Нола следила за ним, но он так и не сумел научиться делать это легко и изящно. Атмосфера в центре изменилась, воздух словно наполнился энергией и напряжением. Дайен был генератором, заряжавшим всех присутствующих. Он питал их. Все испытывали рядом с ним подъем чувств и прилив энергии.

И поглощали его жизненные соки. Опустошали его.

Те, кто мог оторваться от своих пультов, поднимались и почтительно кланялись. Кто не успевал, тот лишь поглядывал на него в надежде поймать взгляд или улыбку, чтобы снова приняться за работу.

Дайен оправдал их ожидания. Он улыбался – добродушно, но сохраняя дистанцию, у него это выходило виртуозно. Откуда он знает, как держать себя? Таск удивлялся и восхищался. Откуда он знает, как сказать, как поступить, как управлять этими людьми, вызывая в них восхищение, ведь среди них есть те, кто раза в два старше? Как получилось, что Таск не замечал этого раньше?

Разве не замечал? Просто он сам был как бы частью этого. И потому не обращал внимания на подобные вещи. Раньше был. Он вспомнил о том, что говорил ему генерал.

«Мы пролетели слишком близко от кометы, – сказал он сам себе. – А теперь мы попали в ловушку, просто стали еще одной вспышкой в волшебном хвосте несущейся по небу звезды, теперь мы летим позади яркого, красивого, пылающего, ледяного шара. Он ворвался в наши жизни, мы и спохватиться не успели, как зажглись его огнем, согрелись у его пламени, оказались участниками бешеной гонки сквозь пространство. Но когда же она прекратится?»

На экране появился Командующий. В ту же секунду все, кто находился в зале, напряглись. Гул голосов затих, кто мог – перестал передавать сообщения, кто вынужден был говорить – перешел на шепот. У Таска возникло странное ощущение, что даже свет стал слабее, а температура воздуха резко понизилась. Словом, все изменилось, люди смолкли и насторожились – на арене появились два соперника.

Дайен сгруппировался, осторожно прошел вперед, зная, что стоит ему ошибиться, проявить слабость, как он окажется лежащим на полу, и сапог противника придавит его шею. Таск почувствовал, что в воздухе запахло схваткой, увидел, как Старфайер сжал челюсти, подбородок его стал твердым, как он инстинктивно сжал пальцы в кулак.

Таск тоже стиснул кулаки. Черт бы их всех побрал, он сейчас врежет кому-нибудь! И рванет отсюда. Жаль только, что Линка нет рядом.

Чей-то локоть ткнул Таска в ребра.

– За тобой следят, – шепнул Дикстер сквозь стиснутые зубы, оглядывая камеры, установленные в зале. Таск закряхтел, но взял себя в руки. Присутствие Дикстера успокаивало его, да и сам его внешний вид придавал Таску уверенность. Он стоял все в той же позе, прислонясь к столу, скрестив руки на груди, с расстегнутым воротником. (Его адъютант Беннетт вращал глазами, как семафорами, посылал ему сигналы, чтобы генерал привел в порядок воротник.) Дикстер смотрел на Дайена, на губах его играла улыбка.

Он выбрал победителя? Почему он так уверен?

Кометы, в конце концов, перемещаются по своим орбитам, которые диктуют им куда более могущественные светила.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

И Аду тяжко дикую гоньбу снести.

Джон Мильтон. Потерянный рай

Главнокомандующий Дерек Саган стоял один на капитанском мостике «Феникса-II»; адмирал Экс расположился поодаль, насколько позволяла тесная рубка. Саган был зол, выходил из себя. Стоять рядом с Командующим, когда он в таком настроении, было просто опасно для жизни. Адмирал отсиделся бы в дальнем отсеке корабля, если бы Саган не потребовал, чтобы он находился рядом.

Казалось, даже от его доспехов, надевавшихся по торжественным случаям, исходило бешенство – они были сделаны из золота, в римском стиле, с изображением феникса, возрождавшегося из пепла. Несчастный прапорщик, в функции которого входила трансляция для другой части галактики изображения и голоса, а теперь и бешенства его начальника, был весь в поту, как будто он сидел перед огнедышащей печью.

– Мы установили контакт, милорд, – доложил прапорщик.

Бесчисленное множество экранов ожило, с разных точек каюты показывая одно и то же – Коммуникационный центр космического корабля, находившегося от них на расстоянии нескольких световых лет. Одна из камер дала общую панораму всех присутствовавших в центре. Другие показывали крупным планом лица отдельных людей.