Галактика для людей

— Я раньше злился, ненавидел, теперь понял — они не злые, просто рациональные. И когда говорят: «Галактика для людей», это просто красивый и пустой лозунг. Никто нас не спасет, если мы не позаботимся сами… Мы прыгнем. Подождем несколько дней и прыгнем.

— Миша, ты что несешь? — От удивления мама успокаивается. — Куда мы прыгнем и как?

— Куда-то, — говорит папа. — Яхта думает, что привод исправен, просто отрубило систему ориентации в гипере. Без нее прыгать нельзя, но Марина, наверное, сможет запрет отключить. Сможешь, дочь? Я же знаю, что ты слушаешь.

— Аха-а… — от смущения я не сразу нахожу, что ответить. — Смогу, папа.

— Мариночка! — ахает мама. — Как тебе не стыдно!

Если смотреть снаружи, то здесь еще красивее. И честнее: ведь с внешней обшивки сразу видно, что не галактика кружит вокруг яхты, а мы кувыркаемся рядом с ней. Какие-то шесть тысяч парсек, рукой подать. Где-то там Земля, наш дом. Если в этом буйстве света найти отразившийся от Земли лучик, то он покажет волосатых, одетых в шкуры первых людей. Они живут просто и недолго, охотятся на мамонтов, бьются с пещерными медведями и саблезубыми кошками, не брезгуют и соседом из другого племени. Звезды для них — глаза предков и богов.

Меня пробирает дрожь. Между нами тысячелетия, но кажется, что мы живем одновременно. От этой мысли кружится голова. Они смотрели на небо, давали звездам имена, они мечтали увидеть их вблизи, и именно поэтому я могу смотреть на эти звезды из-за пределов Млечного Пути.

Галактика расплывается перед глазами. Мне жутко, я пришла сюда попрощаться. Так, на всякий случай. Никто не знает, куда мы попадем, и попадем ли вообще. Может, вынырнем в короне звезды, может, останемся на месте. Я завидую брату. Узнав о нашей затее, он хмыкнул, сказал: «Круто!» — и вернулся к своим монстрам. «Не парьтесь, предки! Все будет хорошо», — заявил, когда папа начал говорить о возможных опасностях. Счастливый человек.

У нас часовая готовность. Перед тем как вернуться в шлюз, я смотрю на Млечный Путь, и он начинает приветливо мерцать, словно тоже смотрит на меня. Мне не хочется плакать, это просто слабые фильтры…

Галактика мигает все сильнее, потом начинают ныть зубы. Кожу щиплет, будто с мороза, а следом по телу катится горячая волна. Космос вокруг беззвучно стонет от боли, сминаемый великанской рукой. Звездные рукава пляшут, распухают, а потом рвутся, открывают бездонный провал гипера. Оттуда торжественно выдвигается чудовищно огромная черная тень.

Корпус яхты подрагивает: кто-то вышел наружу и встал рядом со мной.

Дыра в пространстве схлопывается, гость расцвечивается огнями и обретает объем. Это модульный танкер серии «Зевс», два миллиона тонн эквивалент-массы. Обшивка по большей части снята, модулей и трюмов на положенных местах нет, и Млечный Путь выглядывает сквозь решетчатые фермы корпуса. Привычный вид жилой надстройки нарушают пятна краски и грубые сварные швы. Сквозь них просвечивает название: «ПЕРУН». Единственный оставшийся грузовой модуль обращен к нам приоткрытыми воротами. Такая яхта, как наша, поместится в нем легко, и не одна.

Как занесло сюда это чудище?!

— Пойдем, Марина, — звучит в наушниках растерянный папин голос. — Приглашают швартоваться. Это за нами.

Мы стоим у яхты, а из дальнего угла трюма к нам спешат трое в форме, среди них врач. У него озабоченное лицо, а в руках саквояж.

— Больные, раненые есть? — говорит вместо приветствия старый сухощавый адмирал.

Папа торопливо мотает головой.

— Хорошо, — адмирал улыбается. — Майор, вы, к счастью, не нужны. Можете идти!

— Позвольте представиться! — продолжает адмирал. — Меня зовут Алексей Михайловский, я временно командую этим хозяйством, — он делает неопределенный жест рукой, — и ближайшие несколько дней, пока шторм не совсем утих, вы погостите у нас.

— Шторм?.. — повторяет за ним папа.

— Спонтанные разрывы связности, — объясняет Михайловский, — очень сильные. Так говорят специалисты. Что поделать, обычных слов им не хватает, — адмирал улыбается. — Каналы опасны для навигации, связь неустойчива. Мы поймали ваш сигнал чудом. Вы, Михаил Тенин, капитан и владелец, мадам Милена и мадемуазель Марина… Рад знакомству! И, конечно, Вадим Тенин, будущий профессор математики, наверное? — Он залихватски подмигивает Вадику.

— Хай! — Вадим солидно машет рукой.

— Вот и отлично! Милена Станиславовна, я заберу ненадолго вашего мужа? Нам нужно кое-что обсудить. Логи бортжурнала у вас с собой, Михаил?

— Конечно. — Папа пожимает плечами и нерешительно смотрит на маму.

— Отлично! — повторяет адмирал. — Лейтенант Игорь Оверро остается с вами.

— Игорь! — беру я быка за рога, когда папа с адмиралом уходят. — Это тот самый Михайловский, который утихомирил Семью?

— Да, — кивает лейтенант.

— Здорово! — кричит Вадик. — Он покажет мне свои ордена?

— Если хорошо попросишь, — смеется Оверро.

Он лопоух, белобрыс и веснушчат, но у него такие обаятельные ямочки на щеках, что я тоже начинаю улыбаться.