Галактика мозга

— Не дури. Я же вижу, что у тебя дома неладно. Из-за чего с Ольгой повздорил?

— По глупости.

— Так извинись.

— Даже не спрашиваешь, кто виноват?

— Это без разницы. Мужчина первый должен просить прощения.

— Я пробовал.

— Значит, плохо пробовал! Ольга женщина умная, и хорошая. Она поймет.

— Если бы. — Антон вспомнил, как застал в квартире Бориса Вербицкого, и как жена намеренно хвалила его.

— Ради Сашки ты должен вернуться. Это приказ!

Командный тон отца невольно напомнил Антону разговор с Борисом о генерале Павлове. Он решил сменить тему разговора.

— Бать, ты Павлова знаешь?

— Какого еще Павлова. Который собак мучил?

— Я про генерала говорю. Он тоже на Северном Кавказе воевал.

— Владимира Петровича? Как же мне его не знать. Я служил под командованием Павлова.

— Он в коме после теракта. Уже несколько лет.

— Знаю. Читал. А что ты о нем спрашиваешь?

— Врачи не могут его из комы вывести. Просят ученых.

— Тебя, что ли?

— Почему сразу меня?

— Ты же мозгами занимаешься. Доктором наук стал.

— Меня тоже спрашивали, — сознался Антон.

— Ну и что? Когда будешь генерала на ноги ставить?

— Это сложно, батя.

— Но ведь можно?

Антон помолчал. Как пытливый ученый он задумывался над этой проблемой и даже определился с направлением поиска.

— Варианты есть. Но вероятность успеха мала, — неуверенно произнес он.

— А ну постой! Встань передо мной, чтобы я тебя видел.

Шувалов зафиксировал коляску, сделал несколько шагов вперед. Отец буравил сына колючим взглядом.

— Ты что, отказался помочь генералу Павлову?

— Ну, я… Как бы это сказать…

— А так и говори. Будешь ему помогать или нет?

— Три года в коме — это не шутка. Организм ужал все свои функции до минимума. Вмешиваться в работу мозга очень опасно. Есть риск, что пациент не выживет.

— А сейчас он что — живет? Валяться в коме беспомощным овощем — это, по-твоему, жизнь?! Ты не знаешь генерала! Если бы его спросили: такая жизнь или риск смерти? Он бы выбрал риск. Павлов отчаянный генерал и ничего не боится. Или грудь в крестах, или голова в кустах — вот он какой!

— Я понимаю, но… — Антон развел руки.

— Ты вот что, сынок, не ерунди и плечами не пожимай. Если можешь помочь — помогай. Каков бы ни был риск! Это я тебя прошу. И любой офицер, который с ним служил, скажет так же.

Антон невольно опустил глаза под требовательным взглядом отца. Ему на ботинок спланировал желтенький березовый листочек.

— Да или нет? — настаивал отец.

— Я уже отказался… Так получилось.

Шувалов знал от Елены Репиной, что генерала Павлова на днях перевезли в клиническое отделение при Институте нейронауки, и что Вербицкий страшно нервничает по этому поводу. От него требуют результата, который он не в состоянии дать.

— А ты уверен, что без тебя справятся? — угадал настроение сына отец.

— Не уверен.

— Если бы участвовал ты, то шансы на успех повысятся?

— Да.

— Почему так думаешь?

— Я знаю о жизни и смерти мозга больше, чем остальные.

— Так что же ты колеблешься! Дай мне слово, что поможешь генералу.

— Много проблем. У меня сейчас такое положение…

— Ты дашь слово или нет?

— Хорошо, батя. Попробую.

— Повтори четче!

— Я сделаю это.

Морщины на лбу отставного офицера разгладились.

— Я верю в тебя, Антоха.

32

— В чем дело?! Что тебе еще надо? — кипятился Борис Вербицкий.

Он нервно жестикулировал растопыренными пальцами над склоненными головами Антона Шувалова и Сергея Задорина. Те сидели за столом. Задорин подкладывал цветные томограммы мозга генерала Павлова, соответствующие гистограммы и таблицы с цифрами. Сосредоточенный Шувалов делал в них пометки.

— Не мешай, а. — Антон, не поднимая головы, качнул ладонью, словно отгонял надоедливую муху.

— Как это не мешай! Что значит, не мешай? Три дня назад ты сказал, что всё готово. Вот твой план предстоящей операции, — тряс бумагами Вербицкий. — Я доложил начальству. Его утвердили. Леонтьев назначил мероприятие на завтра. Медики уже подготовили генерала. А теперь ты заявляешь, что надо делать новые расчеты!

На этот раз Шувалов взглянул исподлобья на разбушевавшегося Вербицкого. В его голосе сквозили ледяные нотки.

— Если ты уверен в своих силах — действуй. Я же тут не работаю. Меня здесь нет!

— Шувалов, не надо демонстрировать свой характер. Мы все ершистые. Это были твои условия. Ты согласился помогать анонимно. Я обеспечил тебя всеми данными. По твоему заданию мы провели дополнительную диагностику мозга Павлова. Я разрешил тебе пользоваться институтской лабораторией по ночам. К твоим услугам наши приборы, и над чем ты еще колдуешь, я не знаю. Я даже согласился, привлечь к твоей работе Задорина. Да если это станет известно начальству, мне не поздоровится. Я сильно рискую!

— Вот как. И что же с тобой будет?

— Уволят! Или, как минимум, лишат премии.

— Ооочень страшно.

— Ну, знаешь… Это ты, как вольный художник, можешь заниматься то электроникой, то физикой, то к нам переметнуться в нейронауку. Сейчас, говорят, ты в медицину подался и делаешь успехи. А я здесь сразу после университета, и не хочу никуда уходить.

— Не уходи. Уйду я. — Антон поднялся, стал собирать вещи.