Галактика. Принцесса и генерал

Словно дежавю — он наступал, а я отползала. Наконец глупость ситуации осознали оба и расхохотались. Обстановка разрядилась моментально, а в следующее мгновение Лейс вытянулся вдоль моего тела, положив широкую ладонь мне на живот. Наш поцелуй сначала был нежным и осторожным, но постепенно становился нетерпеливым, жадным, стирающим реальность. Я даже не заметила, как осталась без белья, тесно прижавшись обнаженной грудью к его влажной от пота мускулистой груди. А потом мы бесконечно долго касались, трогали, ласкали и терлись друг о друга, сплетались в единое целое и плавились.

Я вскрикнула от боли, принимая его в себя сразу и глубоко. Тихий, хриплый от сдерживаемого желания шепот о любви мне на ушко и извинение. А потом тишину нарушали лишь звуки нашего слияния: вздохи, вскрики, прерывистое дыхание и его имя на моих губах, когда мир вокруг разлетелся на осколки.

Совсем короткая передышка — и новый виток страсти: мой мужчина еще не насытился, долго ожидая меня. Потом мы, взмокшие, но не отпустившие друг друга из объятий, отдыхали на смятых простынях, лежали в обнимку, боясь разлепиться, чтобы не потерять ни частички общего тепла.

И заснула я в руках любимого так легко и быстро, как никогда в жизни, с упоением слушая размеренный звук его сердцебиения, успокаивавший и переполнявший мое сердце счастьем.

— Мой, — на грани сна и яви шепнула я Лейсу в широкую грудь.

Обняла его руками и ногами и провалилась в сон, уловив тихое признание:

— Твой… навсегда.

* * *

Шу’ар, ставший после разрушения Х’ара административным центром мира Х’шан, встретил нас гомоном и суетой респектабельного столичного космопорта. За пятнадцать лет на планете, самой крупной и наиболее освоенной среди х'шанских владений, произошли значительные изменения, связанные с ростом численности населения и соответственно экономической деятельности.

Пять лет назад Х’элиры — дедушка и бабушка со стороны матери Лейса — перебрались на Шу’ар, чтобы по возможности быть ближе к единственному внуку. Тогда же они приобрели хороший участок у реки недалеко от столицы и построили большой дом с учетом будущего прибавления в семействе. Мы направлялись именно туда, где мне предстоит познакомиться с родственниками жениха. Кроме того, в столице он сдаст дела в пограничной космической службе и примет новое назначение.

Пока мы летели на грави, я, соскучившись за долгое время, проведенное в космосе, по «живым» краскам, любовалась почти привычным для Земли зеленым пейзажем, залитым ярким светом Х’шана. Хотя на Шу’аре почти не осталось необжитых земель — все освоили и приспособили для жизни, — городские низкоэтажные застройки, свойственные х’шанским традициям, перемежались с парками и садами. Даже относительно первозданные территории с обитающими там дикими, смертельно опасными животными превратили в четко регламентированные заповедники и резервации.

Я тихо поинтересовалась, опасаясь, что напоминаю о грустном, но любопытно было:

— Тебе не хватает климата Х’ара? Густых туманов?

— Уже нет, — пожал плечами Лейс. — Сначала академия на Земле, потом на Шу’аре… слишком долго жил в других местах. Ощущение влажного прикосновения забылось слишком быстро. Увы.

Грави, прибыв на станцию, плавно затормозил. Мы вышли из вагона. Мой нанатон и здесь вызвал ажиотаж у окружающих. Сдержанные х’шанцы искоса поглядывали, а другие иномиряне откровенно глазели, особенно эпатажные труны. Последние с присущей им непосредственностью останавливались и, указывая на меня пальцами, громко обсуждали «странную огромную штуку» за спиной «цыпочки в синем».

Такси приземлилось у красивых ажурных зеленых ворот, которые, как и невысокий симпатичный забор, по большому счету не отгораживают владельцев от всего на свете, а чисто символически указывают границы частной собственности. В глубине ухоженного фруктового парка виднеется большой дом с остроконечной крышей, возвышающейся над верхушками деревьев, усыпанных белыми цветами — в этой части Шу’ара в самом разгаре весна.

— Как здесь красиво и пахнет чудесно! — восхитилась я.

Лейс притиснул меня к своему боку на мгновение, затем взял за руку и повел дальше, с гордостью показывая владения:

— Мы с дедом вместе выбирали участок и строили дом. Я две недели отпуска в него вложил. — В его голосе чувствовались радость и облегчение.

Мы остановились на плиточной дорожке, оглядывая добротное симпатичное строение. Усадьба оказалась несколько проще, чем привычные мне с детства, но и жених не дипломат, как мой отец из старинной фамилии, и его мать не аристократка из королевской династии, как моя. Лейс — потомственный военный, прошедший суровую школу жизни. Здесь все дышит любовью, пропитано заботой и цветет. У меня внутри что-то екнуло: я смотрю на свое будущее. Дом!

На душе стало тепло и уютно, а слова вырвались сами собой:

— Мне кажется, именно таким я представляла свое семейное гнездо.

— Почему гнездо, Даш? — удивился Лейс. — Я бы не сказал, что ваша земная архитектура напоминает птичьи дома…