Галактика Сенситивов 1

Дядюшка Улрих, понимая к чему адвокаты хотят привести дело, по моему настойчивому требованию привлёк к себе на помощь Бэкси, которая разобралась с этими заявлениями за полчаса и быстро их рассортировала. По-моему же совету дядюшка Улрих решился на то, чтобы применить в ходе судебного разбирательства допрос пятой степени, который применяют обычно к самым кровожадным убийцам и вообще к всяческому сброду, и применить по отношению ко мне мидорскую технику ментоскопирования, самую мощную и надежную. С моей стороны это был весьма смелый, хотя и крайне рискованный, шаг. Ведь мидорские судебные дознаватели считались самыми компетентными во всём Галактическом Союзе.

Главари Корпорации обрадовались. Они считали, что я не смогу пройти через мидорское ментоскопирование и выйду из зала суда полным идиотом. Даже Нейзер и тот, поначалу, забеспокоился, но затем, пораскинув мозгами и воспользовавшись тем, что не торопился выйти в отставку, сумел добыть для меня специальную программу для гипнопеда, с помощью которой я уже через шесть часов знал о технике ментоскопирования мидорских судебных дознавателей всё, чтобы не спасовать перед этой хитрой машиной, ловко умеющей читать мысли человека ничуть не хуже телепата.

Нейзер, как оказалось, имел весьма неплохие связи и сумел организовать прибытие на линкор-призрак специальной бригады дознавателей-ментоскопистов. Да, не абы каких, а самых крутых, обслуживающих Верховный суд Мидора. Они привезли с собой свою адскую машину, похожую на царский трон. Впрочем, мидорцы были только рады выполнить мою просьбу, хотя и сочли мои действия слишком уж экстравагантными. Они не считали доставку своей адской машины той наградой, которую я, по их мнению, заслуживал, но денег, потраченных на подкуп бидрупских чиновников, мне никто так и не вернул. Видимо, на Мидоре считали, что это именно Бидруп должен со мной рассчитаться за то, что из их военных тюрем были выпущены на свободу четыре с лишним десятка его секретных агентов.

На подготовку к судебному процессу ушло ещё несколько дней, но, так или иначе, двадцатого февраля, ровно в одиннадцать часов меня под конвоем ввели в зал суда. Народу там собралось не менее пяти тысяч человек. Под вспышки фотокамер гейанских фотокорреспондентов, меня поместили в специальную клетку, где я был надежно защищен от любых посягательств на свою жизнь. Мои боссы сидели в месте, отведенном для свидетелей обвинения, Калвин, как представитель следствия, сидел там же, но особняком. Генеральный прокурор Удугу Бхор, как главный государственный обвинитель, занял свое место между креслом следователя и креслом судьи. Поскольку Бэкси не могла официально выступать моим адвокатом, то она сидела рядом с Алмейду Сантушем, который должен был защищать мои права и они находились как раз между мною и креслом судьи. Минуты через четыре в зал суда вошел дядюшка Улрих и молча занял свое место за резным деревянным столом, позади которого сиял золотом здоровенный герб Галактического Союза.

Процедура суда была максимально упрощена. Главный обвинитель передал судье инфокристалл со всеми пунктами обвинения, после чего с него тотчас была снята копия и передана на стол моего защитника. Судья подтвердил, что все обвинения приняты судом, зафиксировал это на инфокристалле и передал его ментоскопистам, которые вложили инфокристалл в свою машину. Обвинение было составлено очень лаконично, хотя пунктов, составляющих его, было превеликое множество и было передано мне ещё день назад.

Этого времени мне, моему адвокату Алмейду Сантушу и его помощнице Бэкси вполне хватило на то, чтобы не только тщательно изучить все пункты обвинения, но и подготовить обширный список опровержений. Вместе с инфокристаллом обвинения наши опровержения, также записанные на инфокристалл, легли на стол судьи, приняты судом, после чего были вложены в ментоскоп и теперь эта умная и дотошная машина должна была проникнуть в глубины моего мозга и найти соответствие пунктов обвинения, пунктов опровержения и моих собственных мыслей по этому поводу. Метод хотя и грубый, но достаточно надежный. Правда, если человек пытался обмануть машину и делал это неуклюже, ментоскоп мог запросто разрушить его сознание и тогда ему требовалась помощь очень опытного сенситива-психиатра, но уже в тюрьме.

В тот момент когда все было подготовлено к процедуре дознания и ментоскописты были готовы по моему сигналу включить свою дьявольскую машину, я впервые почувствовал страх. В обвинении, ловко составленном адвокатами конторы, содержалось несколько пунктов, которые рисовали меня в дурном свете, если их неправильно интерпретировать и я подумал о том, что эта чертова машина найдет в этом несоответствие, начнет потрошить мое сознание до самого дна и превратит меня в идиота. Разозлившись на себя за минутную слабость, я решительно кивнул головой. На мою голову тотчас нахлобучили шлем ментоскопа и я тут же отключился от мощного электрического удара, совсем как от доброй порции варкенской заморозки.