Галактики как песчинки

Сейчас Плой Плой стояла у задней стены дома. Ветер швырял в неё осенние листья, словно заигрывая. Своими мягкими вздохами он срывал последние лепестки роз. Скоро тонкое покрывало из листьев и лепестков уберут с дорожек, лужаек и веранды механические садовники, а сейчас они мягко трепетали у её ног. Нелепое архитектурное нагромождение скрывало Плой Плой в своей тени. Отдельные части дома, с претензией на рококо, переплетались с действительно мастерски выполненными порталом и крышей. Взмывали и обрывались вниз балюстрады; лестничные пролёты ввинчивались вверх, охватываемые в поперечинах изящными арками; серые и лазурные свесы низвергались почти до земли. Но все это находилось в ужасном запустении.

Мускулистые стебли лианы Вирджинии пытались столкнуть мраморную статую с её постамента. Тонкое покрывало из лепестков роз устилало ступени. Вся картина создавала идеальный фон для жалкой фигуры Плой Плой. Лишь чувственные розовые губы выделялись на бледном лице. Цвета воронового крыла волосы — прямые и слегка вьющиеся на затылке, падали длинными, до пояса, волнами. Она на самом деле выглядела сумасшедшей, упёршись своим печальным взглядом в строй высоченных елей, словно выжигая все на своём пути.

Смитлао пытался разглядеть то, что так приковывало её взгляд.

Мужчина, которого доктор видел с воздуха, осторожно пробирался сквозь чащу старых елей.

Неожиданно хлынул ливень, забарабанив по сухой листве кустарника. Все застыло, словно в стоп-кадре, — Плой Плой даже не шевельнулась, чужак — не поднял головы, пытаясь выбраться из зарослей. Затем резко блеснуло солнце, обрушив тень елей на дом, а цветы одели диадемы из дождевых капель.

Смитлао вдруг поймал себя, что думает он о том же, что и в комнатах Гунпата, — о вымирании человека. Сейчас он ясно осознал, что для Природы нет ничего проще, чем после исчезновения паразита-человека, начать все сызнова. Он напряжённо ждал, почти наверняка уверенный, что сейчас на его глазах разразится драма.

Через сверкающую после дождя в лучах солнца поляну кралась крохотная машина — сторож периметра, в обязанности которого входило оповещать о приближении незваного гостя.

Через минуту показались ещё четыре робота: одного из них Смитлао узнал. Жабоподобная машина, которая допрашивала его. Они методично и целенаправленно пробирались сквозь розовые кусты — пять страшных, разной конфигурации, средств уничтожения.

Механический охранник что-то забормотал и присоединился к процессии, направляющейся в сторону чужака.

— Ему бы — нюх собаки, — вслух подумал Смитлао. Фраза содержала истину; собак, объявленных излишеством, давно истребили.

Тем временем чужак перелез через ограду и подбирался к краю поляны. Он сломал ветку кустарника с густой листвой и прикрепил к рубашке так, чтобы полностью скрыть лицо, другую ветвь он привязал к поясу. Как только роботы приблизились, он вскинул вверх обе руки с третьей веткой над головой.

Шесть машин окружили его, тихо бормоча и всхлипывая. Что-то щёлкнуло в роботе-жабе, будто она, наконец-то, на что-то решилась.

— Идентифицируйтесь, — потребовала она.

— Я — куст розы, — ответил чужак.

— На кустах розы растут цветы розы. У вас их нет. Вы — не розовый куст, — прогудела жаба.

Её самая большая и мощная пушка смотрела в грудь человека.

— Мои цветы увяли, — продолжал ломать комедию мужчина, — но листья остались. Спросите садовника, если вы не знаете, что такое листья.

— Этот предмет с листьями, — глухо проговорил робот-садовник.

— Я знаю, что такое листья. Мне не нужно спрашивать садовника. Листья — это покрытие деревьев и растений, которое придаёт им зелёную окраску, — обиделась железная жаба.

— Этот предмет — с листьями, — повторил садовник и добавил, чтобы окончательно прояснить: — Листья придают этому предмету зелёную окраску.

— Я знаю, что такое листья, — обозлилась жаба. — Мне не нужны твои советы, садовник.

Похоже, что между роботами разгорался интересный, примитивный спор, но в этот момент одна из машин оторвала их от предмета дискуссии:

— Этот розовый куст — говорит, — объявила она.

— Розовые кусты не могут говорить, — снова завелась жаба.

Выдав этот перл, она замолчала, видимо, размышляя над превратностями жизни. Затем медленно произнесла:

— Вывод: или этот розовый куст — не розовый куст, или этот розовый куст — не должен говорить.

— Этот предмет — с листьями, — настаивал на своём садовник. — Но это — не розовый куст. У розовых кустов есть прилистник. У этого предмета нет прилистников. Это — крушина. Крушина также известна как плодоносная ольха.

Такие специальные знания у жабы отсутствовали. Повисла гнетущая тишина.

— Я — крушина, — подхватил версию садовника чужан, не меняя положения. — Я не могу говорить.

Все машины начали одновременно говорить, кружа вокруг него, чтобы рассмотреть получше, неуклюже натыкаясь друг на друга. Наконец жаба прервала этот механический хоровод:

— Чем бы ни был этот предмет с листьями, мы должны выкорчевать его. Мы должны уничтожить его.

— Вы не можете выкорчевать его. Это — забота садовника, — объявил садовник.