Галантные дамы

По ее приказу близ Бург-ан-Бресс выстроили церковь, одну из самых красивых и величественных во всем христианском мире. Маргарита приходилась теткою императору Карлу и заботливо пеклась о племяннике, оберегая его от невзгод и напастей; так, она вместе с госпожою регентшей добилась для него в Камбре выгодного мира, неотлучно присутствуя при всех переговорах, и я слышал от стариков и старух, помнивших это событие, какое прекрасное зрелище представляли собою эти две великие принцессы.

Корнелий Агриппа сочинил небольшой трактат в честь женской добродетели; в нем возносит он до небес прелестную Маргариту. Книга сия великолепна, да и могла ли она быть иною, имея столь замечательный предмет и столь достойного и благородного автора?!

Я слышал об одной знатной даме, принцессе, которая отличала любовью одну девицу из своей свиты, предпочитая ее всем прочим; многие дивились этому, ибо другие женщины во всем превосходили ее; наконец дознались, что девица была гермафродитом и услаждала свою повелительницу тихомолком и без всяких препон. Вот это совсем иное дело, чем наши трибады, — тут наслаждение куда глубже.

Рассказывали мне еще об одной знатной даме-гермафродите, обладавшей настоящим мужским членом, правда очень маленьким; в остальном же она была женщина как женщина, на мой взгляд, весьма даже красивая. От ученых врачей я слышал, что таких существ имеется множество и все они отличаются крайней похотливостью.

И наконец, последнее слово по поводу сего рассуждения, которое я мог бы сделать в тысячу раз длиннее, ибо материал к нему столь обилен и разнообразен, что, возьмись все женщины со своими мужьями, ставшими по их вине рогоносцами, за руки, хоровод сей, думаю, опоясал бы весь земной шар.

Во времена короля Франциска ходила старинная песенка, услышанная мною из уст одной почтеннейшей пожилой дамы; вот она:

Как минется зима, в леса вернутся птицы,
Рогатые мужья собьются в вереницы.
Мой встанет впереди, он знамя понесет,
Твой в арьергарде пузом затрясет.
А мы с тобой придем со стороны
Воззреть на шествие невиданной длины.

Я не хотел бы, однако, хулить многих целомудренных и благоразумных замужних женщин, которые вели себя вполне добродетельно и остались верны клятве, данной пред алтарем мужу; надеюсь воспеть им хвалу в отдельной главе, опровергнув мэтра Жана де Мена, что сказал в своем «Романе о розе» обо всех без исключения женщинах следующие слова:

Шлюхами будете, были и есть;
Всё продаете — и тело, и честь.

Сим двустишием он вызвал такую ненависть придворных дам своего времени, что они добились у королевы позволения высечь дерзкого, раздели его и уже было приступили к нему с плетьми, как вдруг он попросил, чтобы первый удар нанесла ему самая распутная из них; ни одна не осмелилась поднять на него руку, вот так хитрец и избежал порки. Я видел старинный гобелен в нежилых комнатах Лувра, представляющий эту сцену.

Нравится мне также история о проповеднике, который однажды, произнося проповедь свою в весьма достойном обществе и говоря о нравах некоторых женщин и их мужей, ставших рогоносцами по вине супруг своих, внезапно вскричал: «Я знаю их, я вижу их, вот сейчас запущу этими двумя камнями в головы самых позорных рогоносцев в сей компании!» — да и притворился, будто бросает камни; ей-богу, все мужчины как один пригнули голову, либо прикрыли ее шляпою или плащом, либо заслонили локтем, дабы избежать удара. Он же, опустив руку и успокоив их, сказал: «Вот видите! Я-то думал, что таковых здесь сыщется двое-трое, а вы, оказывается, все не без греха!»

И все же, невзирая на проклятия и хулы женоненавистников, встречаются весьма добродетельные и честные женщины, которым ничего не стоило бы одержать победу над распутницами, завяжись меж ними битва; и победили бы они не числом, но несокрушимой добродетелью, против коей всякий разврат бессилен.