Галапагосы

*Мэри Хепберн, когда она пошла повидать *капитана на его смертном одре, была, несмотря на все свои болячки, все еще вполне самостоятельной, сама добывала и готовила себе пищу и содержала свое жилье в невероятной чистоте. И по праву гордилась этим. ’Капитан был бременем на плечах колонии - то есть на плечах Акико. Чего нельзя было сказать о *Мэри. Она часто повторяла, что, случись ей почувствовать себя кому-то в тягость, она кинется, по примеру Хисако и Селены, с обрыва на каменистую отмель, чтобы соединиться на дне океана со своим вторым мужем.

Бросался в глаза контраст между ее ступнями и ногами изнеженного *капитана. Они отражали две совершенно разные истории жизни. Его ступни остались белыми и нежными. Ее же были твердыми и коричневыми, как те грубые походные ботинки, которые она привезла когда-то с собою в Гуаякиль.

Она обратилась к этому человеку, с которым не разговаривала уже двадцать лет:

- Мне сказали, ты очень болен.

Надо отдать ему должное - выглядел он еще вполне привлекательным и не слишком исхудавшим. Он был опрятен и чист, поскольку Акико ежедневно обмывала его, мыла ему голову и расчесывала бороду и шевелюру. Мыло, которое она для этого использовала, изготавливалось женщинами канка-боно из молотой кости и пингвиньего жира.

Особенно раздражающим в болезни *капитана было то, что тело его было прекрасно способно о себе позаботиться. Сил в нем сохранилось гораздо больше, чем у *Мэри. Это его приходящий в упадок большой мозг заставлял его проводить столько времени в постели, испражняться под себя, отказываться от пищи и так далее.

Опять же: состояние его не было вызвано специфическими условиями Санта-Росалии. Вдали от архипелага, на материке миллионы стариков были беспомощны, как дети, и сострадательные молодые люди, вроде Акико, вынуждены были ухаживать за ними. Ныне же благодаря акулам и китам-людоедам проблем, связанных со старением, и возникнуть не может.

- Кто эта старая карга? - обратился *капитан к Акико. - Терпеть не могу страшных женщин. А эта страшнее всех, кого я только видел в своей жизни.

- Это *Мэри Хепберн - миссис Флемминг, дедушка, - ответила Акико, и по пушистой щеке ее скользнула слезинка. - Это бабушка.

- Сроду с ней не встречался, - заявил капитан. - Пожалуйста, выпроводи ее отсюда. Я закрою глаза, и когда снова их открою - чтобы ее тут не было.

Он сомкнул веки и принялся считать вслух. Акико подошла к *Мэри и взяла ее за хрупкую руку:

- Ах, бабушка! Я и представить не могла, что он будет настолько плох.

На что *Мэри громко ответила:

- Он ничуть не хуже, чем был всегда.

*Капитан продолжал считать.

Со стороны источника, который находился от них в полукилометре, донесся торжествующий мужской клич и звонкий женский смех. Мужской крик был знаком всему острову. Это Камикадзе, по своему обыкновению, объявлял всем, что поймал некую женщину и собирается с нею случиться. Ему в ту пору было девятнадцать, он только недавно вступил в пору полового расцвета и, будучи единственным полноценным самцом на острове, мог свободно спариваться с кем или чем угодно в любое время. Это было еще одной печалью, тяготившей душу Акико: вопиющая неверность ее законной половины. Она была поистине святая женщина.

Самкой, которую Камикадзе изловил возле источника, была его родная тетя Дирно, вышедшая к тому времени из детородного возраста. Однако это ему было не важно. Независимо ни от чего он твердо намеревался случиться с нею. Он занимался этим, когда был моложе, даже с морскими львами и тюленями, пока Акико не убедила его, хотя бы ради нее, этого не делать.

Ни одна самка морского льва или тюленя не забеременела от Камикадзе, а жаль. Если бы ему удалось оплодотворить хотя бы одну, эволюция современного человечества могла бы занять гораздо меньше миллиона лет.

С другой стороны - куда в конечном счете было спешить?

*Капитан снова открыл глаза и, увидев *Мэри, спросил:

- Почему ты еще здесь?

- Не обращай на меня внимания, - ответила она. - Я всего лишь женщина, с которой ты жил в течение десяти лет.

В этот момент Лайра, одна из пожилых индианок, крикнула Акико на языке канка-боно, что ее четырехлетний сын, Орлон, сломал себе руку и ей нужно скорее спешить домой. Приблизиться к жилищу *капитана Лайра не решилась, так как была уверена, что оно поражено некими злыми чарами.

Акико попросила *Мэри присмотреть за *капитаном, покуда она сбегает домой, и пообещала вернуться поскорей, как только сможет.

- Веди себя тут хорошо, - наказала она ’капитану. - Обещаешь?

Тот нехотя пообещал.

*Мэри по просьбе Акико принесла с собой ’«Мандаракс» - в надежде установить с его помощью диагноз недуга, из-за которого ’капитан за последние сутки несколько раз впадал в состояние комы, напоминающее смерть.

Но стоило ей показать ему компьютер, как тот, не дав ей задать ни единого вопроса, выкинул неожиданный фортель: встал и выхватил у нее из рук аппарат, точно никакой болезни и не бывало.

- Этого сукина сына я ненавижу больше всего на свете! - произнес он, после чего сбежал на берег и побрел по отмели в сторону океана по колено в воде.