Галатея, или Последний роман для девственников

здании в центре Кишинева — много позже здесь будет ресторан, и тошнотворный аромат жареной картошки перебьет в ноздрях мертвецов всякие ароматы цветущих в ту пору каштанов — и господа депутаты ожесточенно спорят, размахивают руками, и говорят, говорят, говорят. Настоящие демократы. В это же время Румыния вводит в Бессарабию войска, потому что нестабильное положение в соседнем крае — информирует министерство иностранных дел Румынии все страны Антанты — может стать причиной волнений и на румынской территории. Кстати, о территориях. Как Антанта смотрит на то, чтобы два румынских государства воссоединились, спрашивает Бухарест осторожно Антанту, на что представители той, узнавшие о существовании Бессарабии едва-едва, лишь пожали плечами. Сказали, да. Бухарест благодарит, обещает помощь и поддержку Антанте, — в 1918 году чего не пообещать-то, — и вводит войска в Бессарабию, и цепь солдат окружает здание с Великим Национальным Собранием бессарабцев. Говорильне конец. Дедушка Первый приезжает в Кишинев, чтобы сбыть масло, которого в этом году был урожай невероятный, и завершив успешно сделку, вкладывает вырученные деньги в пояс, часть отложив на развлечения. Развлекается. Отдохнув, расплачивается с проституткой, — ничего так, только много о себе думает, все о каких-то книжках поговорить хотела, про папу, учителя истории рассказывала, — ох уж эти истории о бывших гимназистках, соблазненных и брошенных, — и выходит из борделя. Навстречу солдаты. Стой, жидовское семя. Простите, господа, но какой же я жид, смеется Дедушка Первый, на что лейтенант, сопровождающий солдат, говорит, внимательно глядя на посетителя борделя — имя, социальное положение? Дедушка Первый представляется. Чудесно, говорит подобревший румынский лейтенант, — представитель славного земледельческого сословия, как раз то, что нам нужно, прошу вас пройти с нами. Позвольте! Не позволю, качает головой румын, и солдаты подталкивают Дедушку Первого всю дорогу до Великого Национального Собрания, где ему велят переодеться во фрак, сорванный с какого-то депутата предыдущего, — недействительного, как объявили румыны, — созыва. Молдаване морщатся. Как же так, сердито спрашивает Дедушка Первый румын, это же представители народа, их же выбрали, да как вы смеете. Солдаты смеются. Товарищи, гремит Котовский. Дедушка Первый, прибывший из глуши, с изумлением видит среди депутатов окруженного парламента и самого Гришку Котовского, душегуба, каких днем с огнем не сыщешь, вот и в их селе он, уходя от погни, пристрелил жандарма, а у того семеро детей мал мала меньше остались. Его же повесили! Товарищи, гремят шоферы. Ну, не шоферы, а люди, которые одеты в кожу, будто шоферы какие, и Дедушка Первый с неприязнью думает, что не видит среди них ни одного местного. Откуда взялись? Вы, идиоты, скажете нам спасибо, говорит румынский лейтенант, устало прикурив у входа в зал заседаний, где новых депутатов выстраивают друг за другом в затылок — мы освобождаем вас от коммунистов и жидов, которые вас без хлеба сожрут, а вы еще ломаетесь. Дедушка Первый молчит. Слушает еще немного тех, кто в зале протестует, призывает, принимает, апеллирует, провозглашает, потом решительно поправляет фрак. Заходит в зал.

Румыния штыками сгоняет депутатов первого Великого Национального собрания, объявляет его недействительным, и прежних депутатов — особенно коммунистов и жидов — вытаскивают из здания, а тех, кто упрямится, стреляют прямо у стены. Бойня у парламента. Времена еще вегетарианские, так что пристрелили всего восьмерых, — среди них и папеньку Оленьки Статной, — а оставшихся разогнали по домам, бедняги даже сфотографироваться не успели. Снимают других. Сто один депутат, — набранные по городу из случайных людей, — принимают решение о присоединении Бессарабии к Румынии. Позируют с достоинством. Дедушке Первому понравилось. Позже он не раз жалел о том, что сделал, особенно когда пришли Советы и многих из тех, кто помогал румынской администрации, искали и расстреливали, и ему приходится прятаться. Избегает пули. От голода, правда, не убедишь, так что депутат Великого Национального Собрания, вынутый из постели шлюхи, Дедушка Первый умирает от голода на железнодорожном вокзале Кишинева много лет спустя. Другой депутат Собрания, Григорий Котовский, бежит с красными смутьянами из румынской тюрьмы — это очень просто, румын легко подкупить — и останавливается в Тирасполе, где создана Автономная Молдавская ССР в составе Украинской. Грише дают коня, и он сколачивает отряды, и вновь становится необычайно популярен, потому что у него красивая шашка, у него красивая портупея, у него новая легенда. Готовит походы. Ни Котовский, ни Румыния, ни Москва, ни Бессарабия, ни минуты не сомневаются в истинном назначении этой АССР. Площадка захвата.